Горожане пришли к площади с жёнками и детишками. Ростовская тысяча — гордость града и людей его, родственники в ней собираются и соседи, свои.
Однако это называется так: «тысяча». Число ратников с названием редко сходилось. В опасные военные времена число ратников намного превышало тысячу, а в мирное время несколько сотен выходило на площадь. Но и тогда каждый десяток и каждая сотня отдельными рядами обозначены, каждый полк на своём месте стоит. Прикажет князь - и наполнится людьми ростовский воинский строй!
Князь Юрий Владимирович на высоком помосте сидит, на ратное учение сверху поглядывает. Креслице складное, лёгкое под ним поскрипывает. Всё как на походе должно быть: и креслице походное, и тяжёлый шелом на голове.
Большой ростовский воевода Непейца Семёнович рядышком на стульце пристроился, поясняет князю, что и зачем полковые воеводы делают. Мудрена воинская наука!
Пешцы начинают пятиться, выставив копья. Не просто отступают - заманивают в мешок, под боковые удары конницы. Попятились и встали, сдвинув стеной щиты. Попробуй сомни такую твердь!
А с крыльев уже конница выезжает, охватывая уступленное пешцами пространство.
Топот, пыль, лязг оружия.
Кривится воевода Непейца Семёнович: не всё ладно на поле. В сутолоке смешались ряды десятников и сотен. Конная дружина боярина Фомы Ратиборовича заехала почему-то в мерянский полк. Меряне, лопоча по-своему, выталкивают заблудившихся всадников древками секир.
Непейца Семёнович кричит:
- Сызнова! Всё сызнова!
Не по душе Юрию такие ратные потехи. Мечутся люди, руками размахивают, вроде как ссорятся. Боярин Фома Ратиборович с помоста сбежал, ругает старшего над своей дружиной, который конницу не туда повёл; тот руками виновато разводит.
Скучно Юрию, маетно. Теперь бы на челны и по озеру, встречь свежему ветру, чтобы пыльная толчея за кормой осталась!
Но неугомонный Непейца повторяет:
- Сызнова! Сызнова!
Знает уже Юрий, что князь самолично должен присутствовать на ратных учениях, чтобы все видели княжеское внимание и заботу о войске, смотрит поверх строя на одинокую главу Успенского собора.
Бегут над собором облака, и кажется Юрию, что это не облака бегут, а сама громада собора на него надвигается, грозно и неумолимо, вот-вот задавит непомерной тяжестью.
Мысли Юрия не о воинском - об ином.
Крепко срублен Успенский собор, из неохватных дубовых древес. Но не вечно дерево. Из камня надобно храм в Ростове поставить, и не с одной главой, а со многими, как в стольном Киеве. Купола свинцовыми листами накрыть, чтобы тоже - вечно. И будет так, будет!
Что это воевода говорит?
Не расслышал Юрий, но головой кивнул согласно.
Воеводу нельзя обижать невниманием. Крепко помнил Юрий отцовскую заповедь: «Без сильного войска княжеству не стоять!» Но ведь для походов и сражений есть воеводы, для которых ратные потехи в хотенье и честь. Дело же князя - княжить...
Так думал Юрий, но думы свои держал при себе. Опять-таки следуя мудрому совету: «Пред людьми не обнажайся. Непонятным будь. Непонятное устрашает. Без страха нет власти, а без власти и князь - не князь, а токмо тень княжеская...»
Дела судные...
Предназначение князя — быть судией людям своим. Были у Юрия смысленые и уважаемые судные мужи, но люди жаждали именно княжеского суда, почитая его единственно справедливым.
Каждую неделю в назначенный час князь выходил на Красное крыльцо, а перед толпой стояли истцы, ответчики, свидетели-послухи, видоки. Городовые сторожа тут же были, чтобы по княжескому слову наказывать виновных.
По-разному оборачивались дела. Порой и так случалось, что в поруб волокли не ответчика, а истца, если жалоба его показалась князю ложной. На всё княжья воля...
В дороге князь тоже не был свободен, что ни погост[25] - то княжеский суд. Заранее собирались на погосты жалобщики, терпеливо ждали, пока князь оттрапезует с местными властями. Бывало, и до следующего утра ждали, грелись у костров. Дремлет Юрий, а за оконцами толпа негромко гомонит, будто волны смиренного озера Неро о берега шуршат. Да что до утра! И до вечера ждать будут, знают, что князь непременно выйдет на крыльцо и рассудит. Иного быть не могло, иное было бы нарушением обычая, а обычаи соблюдали на Руси все - и князья, и простолюдины. На стародавних обычаях держалась Русь.
Судебные дела не были князю Юрию обременительными. Когда совсем млад был - бояре-советчики подсказывали, что вправду, что нет. Потом и подсказки не понадобились, сам вершил суд.