Отметим со слов подчинённых и сослуживцев Юрия Ивановича, что военную форму он любил (особенно — свою генеральскую), и в тех редких случаях, когда доводилось её надевать, делал это с искренним удовольствием.
Но кто бы тогда сказал Юрию, что впереди у него более полувека службы и генеральские звёзды, вот только две трети этого немалого срока он будет надевать мундир лишь затем, чтобы раз в несколько лет сфотографироваться для «личного дела» или покрасоваться в президиуме собрания по каким-то особо торжественным случаям! Ну сказали бы, и что с того? Он бы не поверил, даже не понял бы. Это нам сейчас всё просто и ясно, а тогда Дроздову казалось, что впереди — настоящая ратная служба, война с фашистами, которые к тому времени уже успели оккупировать пол-Европы. Недаром даже их, школьников, к службе и войне готовили по-настоящему. Понятно, что это делали не школьные учителя, но кадровые командиры артиллерии РККА, прикомандированные к спецшколам для преподавания военных дисциплин и осуществления командных функций. Причём сюда направляли не абы кого, лишь бы избавиться, но в действительности лучших, часто — орденоносцев или награждённых боевыми медалями. Такие командиры пользовались у ребят особенным уважением и авторитетом, успешно выполняли функции воспитателей. Младшие командиры — командиры отделений, помощники командиров взводов — назначались, как и в настоящих военных училищах, из числа обучающихся, чтобы изначально приобретали столь необходимые командные навыки.
Школьная общеобразовательная программа, по которой занимались воспитанники, была скорректирована в соответствии с программой обучения артиллерийских военных училищ, чтобы потом как бы плавно в неё перейти. Приоритетом пользовались всё те же точные науки, и опять-таки ребята здорово налегали на иностранный язык, как правило — немецкий. Между прочим, из штатских педагогов в спецшколы также отбирали лучших.
Порядки здесь были военные, их определяли специально разработанные «Правила внутреннего порядка в специальных средних военных школах» — разумеется, они были не такими жёсткими, как устав. К тому же местные ребята жили дома, иногородние — в интернате. В общем, казармы не было, и это существенно облегчало жизнь воспитанников. По окончании спецшкол их выпускники дружно отправлялись в артиллерийские училища разных городов и, как правило, становились там лучшими курсантами.
Эксперимент с артиллерийскими спецшколами удался. По этой причине в том самом 1940 году в СССР были также созданы спецшколы для Военно-морского флота и для авиации. Известно, что эти учебные заведения просуществовали всю войну и даже несколько дольше. Но к нашей теме это отношения уже не имеет.
Итак, осенью последнего предвоенного года Юрий Дроздов стал воспитанником артиллерийской спецшколы. Успешно прошёл год насыщенной учёбы, пришло самое интересное время: лагерный сбор на целых полтора месяца. А это значит — полевые занятия, тактика, боевые стрельбы не только из стрелкового оружия, но даже из артиллерийских систем. Вообще стрельбы и полевые выходы — это именно то, что позволяет курсанту (или воспитаннику, суворовцу) почувствовать себя по-настоящему военным человеком. Обыкновенному школьнику никто стрелять из пушки не доверит.
Да только пройти этот лагерный сбор до конца воспитанникам спецшколы в то лето 1941 года не удалось.
«Начало Великой Отечественной войны застало нашу семью в Харькове, — вспоминал Юрий Иванович. — С началом боевых действий курсантов спецшколы отозвали из летних лагерей и направили на танкоремонтный завод помогать ремонтировать танки, прибывавшие с фронта. Это было первое конкретное знакомство со следами жестокой войны, жертвой которой уже стал отец»[9].
О том, что майор Иван Дмитриевич Дроздов получил серьёзное ранение в боях под Старой Руссой, мы уже говорили. У Юрия Ивановича же была своя фронтовая судьба. А от судьбы, как известно, не убежишь, равно как и бесполезно пытаться идти ей наперекор. Дроздов убедился в этом на собственном опыте, о чём некогда и рассказал нам в своём интервью для газеты «Красная звезда»:
9