Несколько дней, проведенных в архиве, дали мне возможность узнать о Юрии очень многое, но я понимал, что это — только начало. Впереди была поездка в Донецк к Нине Михайловне Двужильной, встречи с людьми, которые могли бы мне рассказать о Юрии.
Очевидно, я должен быть горячо признателен моей скромной многотиражной газете, где я семь лет работал ответственным секретарем. Она давала возможность без особого ущерба для службы отлучаться из Москвы, если это было необходимо, на два-три дня.
Так было и на этот раз. Подготовив и сдав досрочно в набор материал для очередного номера, я уехал в Донецк.
Вечерело, когда я, простившись с попутчиками, сошел в Донецке с поезда.
Встречи с городами, как и с людьми, бывают разные. Иногда знакомишься легко и быстро, и от такого знакомства остается радостное, хорошее воспоминание. Хочется новой встречи, хочется лучше узнать полюбившийся тебе город, подружиться с ним. Так было во время моих поездок в Кемерово, куда, очевидно, я теперь буду стремиться всегда, потому что с этим светлым, красивым городом на Томи связаны мои первые поиски, моя первая книга.
А как встретит меня Донецк, где прошло детство Юрия Двужильного?
От вокзала к центру еду на троллейбусе и с любопытством вглядываюсь в незнакомые мне улицы, к которым почти вплотную подступают слегка дымящиеся терриконы.
Почти весь путь троллейбуса проходит по улице Артема, которая, очевидно, прорезает весь город из конца в конец. Вот и моя остановка. Медленно иду, стараясь собраться с мыслями. Чувствую, что волнуюсь, стараюсь взять себя в руки. Понимаю, что встреча будет не совсем обычная.
И вот наконец квартира 52. Звоню. Дверь открыла Нина Михайловна. Ей около пятидесяти. Светлые, гладко зачесанные волосы. Серые спокойные глаза, тихий голос с немного рокочущим «р». Встретила гостеприимно, провела в кабинет, предложила сесть к столу и стала ждать моих вопросов. Отвечала коротко, точно, лишь то, что я спрашивал, изредка посматривая на меня спокойным и, как мне показалось, испытующим взглядом.
Раньше в своей небогатой журналистской практике мне всегда удавалось сравнительно легко установить контакт с интересующим меня человеком, и беседа обычно шла непринужденно. Все это я считал своей заслугой, а вот здесь я впервые почувствовал, что такого разговора у меня не получается…
Но может быть, я зря огорчаюсь? Ведь наша беседа, хотя и трудная, идет вот уже несколько часов, и за это время Нина Михайловна рассказала мне много интересного о Юрии, показала фотографии, дала прочесть его письма. Больше того, она разрешила фотографии и письма Юрия взять с собой в Москву при условии, что я верну их в сохранности.
До позднего вечера читал я письма, вглядывался в поблекшие от времени фотографии, перебирая в памяти все, что рассказала мне Нина Михайловна.
Она была старше брата на шесть лет, но это нисколько не мешало их дружбе. Даже сейчас, читая письма Юрия, видя, с какой теплотой рассказывает о нем Нина Михайловна, я понимал, что дружба эта сохранилась и после гибели Юрия, согревая жизнь Нины Михайловны и в трудные и в радостные дни. Она призналась, что, когда ей бывает нелегко, что-либо не клеится на работе, дома, она достает письма Юрия и в который раз перечитывает их…
— Родился Юра, — вспоминает Нина Михайловна, — в конце августа 1919 года. Трудное было время. Жили мы тогда в Донбассе, в городе Константиновке. Мать работала врачом, отец умер рано, когда Юре было полтора года. Вы можете, конечно, представить себе все это — война, разруха, голод. И наша мать с двумя маленькими детьми. Казалось, что дальше и жить невозможно — все вещи, которые еще можно было продать, обменять на продукты, были давно проданы и обменены…
Однажды Нина Сергеевна узнала, что в дальнем селе нужен врач. За работу будут платить продуктами. Долго не размышляла — собралась и вместе с детьми уехала в село.
Вначале было непривычно. Приходилось часто ночью идти к больному пешком за несколько километров в любую погоду…
Правда, подрастала Нина, и вскоре она стала для матери помощницей во всем, а для Юры чем-то вроде маленькой мамы. В доме уберет, накормит малыша, оденет его и вместе выйдут на деревенскую улицу…
По вечерам, когда у Нины Сергеевны случалось свободное время, всей семьей сидели у печки, смотрели, как жарко горят березовые дрова, и читали сказки.
Вскоре Нина стала учиться в школе. Сразу же после уроков она торопилась домой. Что, если мать вызвали к больному и Юра остался один? Непоседа, так и норовит что-либо придумать…