Вернулся с командного пункта полка капитан Двужильный. Он прошел по траншее, останавливаясь возле каждого бойца. Вместе с ним младший лейтенант Сергей Уткин, комсорг батальона. На минуту задержались в отделении старшего сержанта Николая Кулагина. На вопросы комбата он отвечает толково, деловито, чувствуется, что свое дело знает как следует.
А тем временем совсем уже рассвело. Скоро начнется артиллерийская подготовка. Вот и шесть часов. Но почему наша артиллерия молчит? Вскоре выяснили причину — густой туман, надо подождать, пока рассеется. Что ж, ждать так ждать. Можно даже вздремнуть часок перед боем или написать пару строк домой.
Тем временем солнце поднималось все выше над горизонтом и уже стало пригревать спины солдат.
Когда же начнется артподготовка? Ведь туман на реке, висевший плотной белой завесой, постепенно рассеялся. Теперь хорошо был виден высокий правый берег, сбегавшая к реке роща, чуть в стороне в дымке угадывалась деревня и дорога, что вела к Могилеву…
И вот медленно, словно нехотя, прочертила небо красная ракета, и почти сразу же из-за спины ударили орудия, взвились в небо огненные стрелы снарядов «катюш». Так началась артиллерийская подготовка…
Капитан Двужильный через 25 минут после начала артподготовки повел батальон в наступление, сразу же за огневым валом. Быстро форсировали Проню, ворвались в первую линию траншей противника…
Я попытаюсь представить себе, как все это было тогда, пытливо вглядываюсь в окрестности, стараясь найти следы давнего боя. Их, конечно, осталось не так уж много. На поле их вовсе нет — здесь теперь высокая стерня от скошенной ржи да скирды соломы. А вот в молодом осиннике, что разросся на песчаных склонах, мне то и дело попадаются полузасыпанные окопы, остатки ходов сообщения, огневых позиций, обвалившиеся блиндажи а дзоты.
Сержант Филипп Окуловский.
Вот наконец и река Проня. Она совсем неширокая, каких-нибудь 15—20 метров. И все же, выражаясь военным языком, это был трудный водный рубеж, который, в сочетании с высоким правым берегом, представлял собой очень нелегкое препятствие для наступающих. И для многих из них он стал последним, о чем свидетельствуют многочисленные братские могилы по обе стороны этой небольшой белорусской речки.
Поднимаюсь по крутым склонам вверх, туда, где была оборона гитлеровцев. И снова вижу полузасыпанные окопы и блиндажи — на этот раз чужие.
Это сюда в дыму и грохоте нашей артиллерийской подготовки первыми ворвались бойцы капитана Двужильного. Короткие рукопашные схватки — и дальше, ко второй линии траншей, вслед за огневым валом! А потом была березовая роща, превращенная в опорный пункт 113-й группы противника. И наконец к 13.30 батальон «вышел на рубеж восточнее деревни Сусловка, где и закрепился, выполнив свою ближайшую задачу…»
Передышка была недолгой: немцы при поддержке восьми «фердинандов» — самоходных артиллерийских установок большой мощности — пошли в контратаку и потеснили соседнюю часть, которая стала отходить назад, к реке.
Положение было критическим, и тогда 3-й батальон, быстро развернувшись влево, неожиданно ударил во фланг гитлеровцев и, как позднее писали в военных донесениях, «восстановил положение на участке, а противника обратил в бегство».
Все это было 23 июня 1944 года.
«…На следующий день, 24 июня, — говорится в «Журнале боевых действий полка», — развивая наступление, 2-й и 3-й батальоны выбили противника из деревни Поповка к 14.00 и с ходу начали форсировать реку Бася. К 16.00 река была форсирована всеми подразделениями вплавь, вброд, с помощью подручных средств, и к 17.00 батальоны вышли на большак с задачей оседлать его и закрепиться».
…Километр за километром я проходил по местам былых сражений, пристально вглядываясь во все, что окружало меня, стараясь найти следы давнего боя. И чаще всего мне об этом напоминали братские могилы воинов, которые были почти в каждой деревне или просто где-либо на краю леса, у дороги, что ведет на Могилев…