Учащийся Гагарин был физоргом группы, добросовестно и точно выполнял все поручения комсомольской организации и администрации училища».
Впрочем, все трое приехали с одинаковым правом беспрепятственного поступления в техникум, и девушка из приемной комиссии, взяв их похвальные грамоты за семилетку, сложила документы в шкаф, дружелюбно сказала:
— Поступите наверняка. С такими регалиями! Спокойно занимайте в общежитии койки.
Неужели так быстро они стали саратовцами? Как будто бы все знакомо — с Мичуринской на Радищевскую мимо старинных, словно вырезанных искусными мастерами из дерева, камня и жести домов с причудливыми карнизами, наличниками, башенками над крышами. Не город, а расписной ларец. К реке, к реке, к Волге!
А там — что за остров зеленеет пышными кущами? Так и называется — Зеленый? Уговорили обладателя моторки перевезти их. И, оставшись там робинзонами, обнявшись, долго молча смотрели на Саратов, как бы плывущий миражем по Волге и вдоль нее. Вся будущая жизнь представлялась им вот такой — неведомой, но в веселых, заманчивых огоньках, где каждый должен был найти свою улицу.
И все же один экзамен сдавать пришлось — по специальности. Нужно было подтвердить разряд, полученный в Люберцах, и им поручили отлить решетки с простым, но довольно изящным рисунком, — ограду для скверов и парков. Быть может, в каком-нибудь месте, отороченное кустами акации, над какой клумбой или под деревьями стоит и по сей день сработанное Юрием чугунное кружево. До сих пор на некоторых оградах можно видеть их метку СИТ — Саратовский индустриальный техникум.
Работу «неразлучных москвичей» — так вскоре прозвали Юрия, Александра и Тимофея — одобрили и ребят зачислили в техникум. Юрий писал сестрам Анны Тимофеевны:
«Привет из Саратова!
Здравствуйте, тетя Маруся, тетя Оля…
В техникум я уже зачислен, еще 18-го нам об этом сказали. С 15-го по 17-е сдавали пробу в мастерских. 18-го сообщили, что зачислены, и отправили в колхоз на два дня на работу. Этот колхоз расположен в двухстах километрах от Саратова. Мы ездили на своей машине и помогали колхозникам вывозить хлеб на элеватор. Несмотря на засушливый год, хлеба в колхозах много… Жара сейчас стоит такая, что жарко ходить в одной рубашке. На небе почти не бывает облаков. За все время, сколько я здесь нахожусь, выпал утром один лишь маленький дождь. Одно спасение сидеть в Волге… Сейчас помогаем в подготовке техникума к учебному году. Пишем лозунги и т. д.
Мой адрес: г. Саратов, ул. Мичурина, д. № 21, Гагарин Ю.
До свидания. Пишите все о себе. С приветом, ваш Юрий».
Юрий был числен в группу Л-11. Из 35 человек, начавших занятия, к концу первого семестра осталось тринадцать. Одни покинули стены техникума, потому что непосильной оказалась нагрузка. Других призвали в армию. Юрий выдержал первое испытание, хотя досталось ему оно нелегко. Их называли учащимися, но ребята считали себя студентами. Вольнее, солиднее. Никто тебя вроде не понукает, к занятиям готовишься на полном доверии преподавателя, и в то же время ставят беспощадные двойки, если не выполняешь задания. Уровень познаваемого здесь был совершенно иным. Квалификация преподавателей настолько высокой, что порой казалось, будто лично знакомишься с учеными и писателями, чьи портреты украшали аудитории. Изучать предметы восьмого класса в школе и техникуме большая разница. Все более теоретично ты вгрызаешься в формулу, ищешь суть, прекрасно сознавая, что все это пригодится на практике, подкрепит твой будущий авторитет техника-литейщика или воспитателя таких же ребят, каким еще сам считался вчера.
Юрий был не просто любознательным, но и упрямым на этом новом месте. Преподаватель Николай Иванович Москвин, уже пожилой человек, безжалостен, придирчив до крайности, заставляет не только знать, но и уважать свой предмет. Виктор Сидорович Порохня, однокурсник Юрия Гагарина, вспоминал, как тяжело на первых порах давалась ему учеба. Юрий помог другу, занимаясь с ним иногда далеко за полночь. В характере Гагарина было с первых школьных лет — тянуть за собой, выручать.
Но здесь выявляется и другое — он любимец преподавателей. Педантичный, скупой на похвалу Николай Иванович вдруг обращается с докладной, а вернее, с просьбой к директору техникума.
«Учащийся группы Л-21 Гагарин в течение 1951/52– 1952/53 учебных годов состоял председателем физико-технического кружка, за эти два года сделал три доклада и со знанием дела организовывал самые занятия кружка — ставил на место эпидиаскоп, сделал электропроводку к проекционному фонарю, обучал членов кружка правилам пользования проекционным фонарем и эпидиаскопом.
За указанную работу прошу вынести от лица дирекции ему благодарность с занесением в его личное дело».
И это «сухарь», «придирка» Москвин? Кто из студентов вспомнит, чтобы преподаватель хлопотал о благодарности?
Николай Иванович поручает Юрию сделать доклад о К. Э. Циолковском, его учении о ракетных двигателях и межпланетных путешествиях.
Юрий прочитывает все книги о великом ученом, которые нашлись в библиотеке. Их не очень-то много. Но воображение занимают звезды, неудержимо нарастают вопросы, далеко ли они и как их достичь? Циолковский… Почти земляк, родился рядом, на Рязанщине, знаний набирался самоучкой. И все время в нужде: «Питался одним черным хлебом, не имел даже картошки и чаю. Зато покупал книги, трубки, реторты, ртуть, серную кислоту и прочее для различнейших опытов и самодельных аппаратов».
«Бесчисленные планеты — Земли есть острова беспредельного эфирного океана, — читал Юра в статье Циолковского «Исследования мировых пространств реактивными приборами». — Человек занимает один из них. Но почему он не может пользоваться и другими, а также и могуществом бесчисленных солнц!.. Звездоплавание нельзя и сравнить с летанием в воздухе. Последнее — игрушка в сравнении с первым.
Несомненно, достигнут успеха, но вопрос о времени его достижения для меня совершенно закрыт… Под ракетным поездом я подразумеваю соединение нескольких одинаковых реактивных приборов, двигающихся сначала по дороге, потом в воздухе, потом в пустоте вне атмосферы, наконец, где-нибудь между планетами и солнцами… Отчего ракета взлетает вверх? Ошибочно думать, что ракета летит, подобно пуле, или что она отталкивается от воздуха вытекающими из нее газами».
Нет, не укладывалось в голове, что это научно разработанная и глубоко продуманная техническая идея. К. Э. Циолковский указывает на единственный реальный путь осуществления межпланетных путешествии. Принцип, на который опирается его проект, — давно известный, но почти еще не использованный техниками принцип реакции, отдачи, проявляющийся, например, при стрельбе. Газы, образующиеся при сгорании пороха в трубке ракеты, стремительно вытекают вниз, а сама ракета силою отдачи отбрасывается в обратном направлении. Вот он, небесный снаряд Циолковского.
Повесть К. Э. Циолковского «Вне Земли» Юрий прочитал за одну ночь, подошел к окну, синеющему рассветом, и долго всматривался в угасающие звезды. Как образно Циолковский представлял величину человека по отношению к его планете. Если ее и все на ней находящееся уменьшить в десять тысяч раз, тогда на шаре диаметром в один километр с небольшим мы увидим пигмея ростом в одну пятую миллиметра. Он потонул бы в море глубиной с песчинку. Атмосфера имела бы высоту двадцать метров, а высочайшие горы — только восемьдесят пять сантиметров. Что уже говорить о глубине океанов!
Незадолго до смерти К. Э. Циолковский обратился в ЦК ВКП(б) с письмом-завещанием: «Всю свою жизнь я мечтал своими трудами хоть немного продвинуть человечество вперед. До революции моя мечта не могла осуществиться.
Лишь Октябрь принес признание трудам самоучки; лишь Советская власть и партия большевиков оказали мне действенную помощь, Я почувствовал любовь народных масс, и это давало мне силы продолжать работу, уже будучи больным. Однако сейчас болезнь не дает мне закончить начатого дела.
Все свои труды по авиации, ракетоплаванию и межпланетным сообщениям передаю партии большевиков и Советской власти — подлинным руководителям прогресса человеческой культуры. Уверен, что они успешно закончат эти труды».