В этот раз не пошли ни в кино, ни на танцы. Он повел Валю к Чкалову. Остановились поодаль, так, чтобы летчик был виден весь, на постаменте.
— А ты знаешь, как он погиб? — Юрий крепко сжал Валину руку. — Он уже возвращался на краснокрылом своем истребителе. И радовался: «Хорош будет новенький «ястребок». И вдруг начала падать температура масла, что-то неладное сделалось с двигателем, высота уменьшалась… Он уже шел на посадочный курс. Все ниже и ниже. И вдруг увидел приземистый дом, а возле крыльца ребенок в пальтишке. Чкалов лег в левый вираж, и опять надвигалось какое-то здание. Из труб шел дым, там люди. Он снова накренил свой самолет, последний вираж, еще один дом — не задеть, не задеть — и врезался плоскостью в столб. Его как с катапульты выбросило вместе с сиденьем…
Юрий подвел Валю к памятнику. Она поняла, почему он об этом рассказывал.
— Меня ничего не страшит, Юра, — сказала Валя. — Мать и отец, правда, переживают, а вдруг… Но ведь жить-то нам!
— Свадьбу будем играть после выпуска, — положил руку на руку Юрий. — Стало быть, в ноябре. А чтобы никто не обиделся, предлагаю тебе равноправие: сначала здесь в Оренбурге, а после поедем в Гжатск. Согласна?
Теперь жизнь полетела как бы со скоростью МиГа. Ее фантастически увеличила нежданная весть. На аэродроме, где шли тренировочные полеты, Юрий узнал о старте первого спутника. Тесня друг друга, сгрудились у приемника, ловили каждое слово:
«В результате большой напряженной работы научно-исследовательских институтов и конструкторских бюро создан первый в мире искусственный спутник Земли…. В настоящее время спутник описывает эллиптические траектории вокруг Земли, и его полет можно наблюдать в лучах восходящего и заходящего солнца…»
Спутник! Значит, реализовалась мечта Циолковского. Бесподобный полет! А если… Но в этом он боялся признаться даже самому себе.
Откуда Юрию было знать, что за тысячи километров от Оренбурга на неведомом пока Байконуре, как только подтвердили, что спутник вышел на орбиту, Сергей Павлович Королев, имевший привычку взглядывать на человека сбоку, как бы соизмеряя его с ракетой, тут же озаботился мыслями о космическом корабле.
— Дорогие товарищи! — с волнением обратился Королев к участникам пуска. — Сегодня свершилось то, о чем мечтали лучшие умы человечества. Пророческие слова Константина Эдуардовича Циолковского начинают сбываться… И первой страной, проложившей дорогу в космическое пространство, явилась наша страна — Страна Советов… Разрешите мне поздравить всех вас с этой исторической датой. Разрешите особо поблагодарить всех специалистов, техников, инженеров, конструкторов, принимавших участие в подготовке ракеты-носителя и спутника, за их титанический труд.
А мысль уже вырабатывала выводы и решения:
«Современные ракеты-носители… могут развивать скорость полета, измеряемую десятками тысяч километров в час… Надо внести поправки в прежние планы, не на третьем, а уже на втором пуске отправить на орбиту собаку в специальной герметической кабине. Создать систему кондиционирования воздуха, запас пищи и кислорода на семь суток. Датчики будут регистрировать частоту пульса и дыхания, кровяное давление, биопотенциалы, движения… Затем, если все обойдется нормально, готовить аппарат для полета человека…»
Юрия приземляли заботы экзаменов. Всего их предстояло сдать восемь. Первая оценка — «отлично». Все восемь выпускных отметок встали за ней, не занижаясь.
Аттестация направлялась в Москву: «Представление к присвоению звания лейтенант курсанту Гагарину Юрию Алексеевичу. За время обучения в училище показал себя дисциплинированным, политически грамотным курсантом. Уставы Советской Армии знает и практически их выполняет. Строевая и физическая подготовка хорошие. Теоретическая — отличная. Летную программу усваивает успешно, а приобретенные знания закрепляет прочно. Летать любит, летает смело и уверенно. Государственные экзамены по технике пилотирования и боевому применению сдал с оценкой «отлично». Материальную часть самолета эксплуатирует грамотно. Училище окончил по первому разряду. Делу Коммунистической партии Советского Союза предан».
Пока ожидали приказа министра обороны о присвоении лейтенантских званий, наслаждались в «голубом карантине». Замечательная пора, когда уже пошита офицерская форма, не нужно ходить на занятия и строем в столовую. Но нет, не давало покоя подзвездное спутниковое «бип-бип». Из рук в руки передавали газету с подчеркнутыми кем-то строками:
«Для перехода к осуществлению космических полетов с человеком необходимо изучить влияние условии космического полета на живые организмы…»
И еще не опомнились от одной, как 3 ноября другая новость. Запущен спутник с собакой Лайкой на борту. Собака летела по орбите, как бы за первым спутником. Это симпатичнейшее существо с умными доверчивыми глазами, с внимательно-чутким надломом уха, — а за собакой всегда идет человек… Значит, близко то, что еще вчера представлялось фантастикой.
В канун праздника 6 ноября их произвели в офицеры. Начальник училища вручил Юрию офицерские погоны и диплом.
«Настоящий диплом выдан Гагарину Юрию Алексеевичу в том, что он… в 1957 году окончил полный курс названного училища по специальности эксплуатация и боевое использование самолетов и их оборудования».
Ему присваивалась квалификация пилота-техника.
Окончание училища по первому разряду давало право выбора места службы. Юрий назвал Север.
А Лайка продолжала летать. Пробовали рисовать космический корабль с человеком на борту. Юрию Дергунову попался в подшивках журнал «Знание — сила» № 10 за 1954 год. Пришел возбужденный, прихлопнул ладонью по старым страницам. С серьезным видом сказал лейтенантам;
— Знаете, кто из вас полетит? Гагарин! Вот на 22-й странице… Только там он выведен под псевдонимом. Ну и, естественно, некоторый камуфляж в биографии. Чтобы раньше времени не зазнался. Читаю: «Главный конструктор и бортовой инженер корабля… Ю. Н. Тамарин». Биография: «Юрий Николаевич Тамарин родился в г. Смоленске в 1934 году. Родители его — партизаны — были замучены фашистами. Мальчик воспитывался в детском доме, учился в школе ФЗО при авиационном заводе. Работая токарем, заочно окончил институт…» Юра, ну сказки, разве это не ты? Старт намечен на 25 ноября 1974 года в десять часов ноль-ноль минут. А вот что пишет так называемый Тамарин: «Двадцать пятого ноября долгожданный день нашего старта. Это будет итог многих лет напряженного труда и творческих дерзаний, вершина, восхождение на которую было начато свыше семидесяти лет назад нашим замечательным соотечественником Константином Эдуардовичем Циолковским… Основоположник реактивной техники и воздухоплавания Циолковский еще в самом начале двадцатого века указал единственные средства для достижения такой огромной скорости — жидкостный ракетный двигатель. В этом величайшая заслуга Циолковского перед человечеством. Без его открытия наш полет был бы невозможен». Юра, признавайся, не твои ли это слова? Разве не правда, что Тамарин — это Гагарин?
Дергунов оглядел лейтенантов. Верят — не верят? И у Юрия застыла улыбка: «Вот отмочил, дружище!» Но у Дергунова еще сюрприз:
— А вот телеграмма с борта корабля: «Старт прошел превосходно… Продолжаем полет по инерции… Любуемся родной Землей. Видим ее всю целиком. На нашем небе это великолепный шар по диаметру в 30 раз больше Солнца. Западное полушарие в тени, в Азии — день. На освещенном серпе различаем очертания советского Дальнего Востока, берегов Китая, Индии…» Товарищ лейтенант Тамарин, как это все позволите понимать?
К Дергунову кидаются с разных сторон, вырывают журнал из рук.
— Это не я, — перекрикивает всех Юрий, — это ошибка!
— Господа офицеры, — спохватывается вдруг Дергунов, пряча журнал, — мы же опаздываем на свадьбу! Кареты поданы, прошу на выход!
Шумной толпой, да, толпой, а не строем выходят из парадных дверей, впервые не предъявив увольнительных. Нарочно идут пешком, чтобы показать себя в новенькой форме.
У Горячевых двери уже нараспашку — шум, гвалт, объятия. Шинели одна на другую — горой. Валя выходит навстречу, неузнаваемая в свадебном платье.
— Раньше нравилась мне в голубом, а теперь ты мне нравишься в белом, — каламбурит, как всегда, Дергунов.