И тут выяснилось, что ни у кого не осталось ни одного букваря, ни одной книжонки — все отобрали, сожгли фашисты.
— У меня два листка сохранилось. От букваря, могу сбегать… — быстро откликнулся Юра.
— Вот молодец, — удивилась учительница. — Почитаем их завтра. А сейчас заниматься будем…
И она достала из сумочки книжку со звездой на серой обложке. Что это? Таких никто не видал. Неужели новый букварь?
— Боевой устав пехоты РККА, — сказала Ксения Герасимовна. — Командир подарил школе на память… Вот и надпись: «Учитесь, ребята, отлично, а мы пойдем на Берлин».
— У меня есть такая, — встал с табуретки Ваня Зернов.
— И у меня, — поднял руку Женя Дербенков.
Эта книжка, оказалось, была у шести мальчишек.
— Вот и хорошо, — улыбнулась Ксения Герасимовна. — Значит, на всех нам хватит. Кто начнет читать по незнакомому букварю? Ты, Юра?
Юра взял книжку и растерялся: что здесь читать? Сначала шли какие-то пункты, как правила. «…Боевым уставом пехоты руководствоваться всему командному и начальствующему составу РККА…»
— А что такое РККА, Ксения Герасимовна?
— РККА — это сокращенно Рабоче-Крестьянская Красная Армия, — пояснила учительница. — Смотрите, подписано — «Народный комиссар обороны СССР Маршал Советского Союза Ворошилов…» Это его приказ обучаться по уставу РККА всем командирам.
— Но мы же не командиры, — пожал плечами Ваня Зернов.
— Ничего, Ваня, вот вырастете и станете все командирами, — с уверенностью проговорила Ксения Герасимовна и показала Юре место, откуда читать.
— «Одиночный боец. Общие положения… Бой — это самое большое испытание моральных, физических качеств и выдержки бойца. Часто в бой придется вступать после утомительного марша и вести его беспрерывно несколько суток днем и ночью. Поэтому, чтобы выполнить свою задачу в бою, боец должен уметь переносить всевозможные трудности и лишения, оставаясь бодрым, мужественным, решительным, и неуклонно стремиться к уничтожению противника и к победе…»
Гагарины давно перебрались из землянки, но чувствуют себя неприютно, сиротливо без Валентина и Зои. Что с ними, где они, живы ли вообще?
Потянул на себя дверь — не поддается. Кто-то толкнул навстречу:
— Заходи, заходи, одиночный боец Красной Армии, давно поджидаем!
Отец непривычно веселый, приветливый. Мать повернула от печки озаренное жаром лицо, двинула ухватом в самое пекло чугун.
— Сейчас, сынок, покормлю тебя, Юра. А у нас, детка, праздник. — И ломается материнский голос от слез.
— Читай сам, — протягивает фотокарточку отец и выкручивает фитилек коптюшки на полную яркость.
Валя! Брат! Узнаваемый и незнакомый в танкистском шлеме, с блестящими значками на гимнастерке. Награды? На обороте фотокарточки надпись:
«Привет с фронта. Жду писем. Мой адрес: полевая почта № 75417 «а».
И у отца срывается голос:
— Сбежал-таки из неволи. Перешел линию фронта. И вот тебе — башенный стрелок в танке. А как же иначе? На то он и есть Гагарин. Нашей фамилии не посрамил.
С этой фотокарточкой засыпает Юра в ту ночь. А утром, отложив на время уроки, пишет первое в жизни письмо:
«Дорогой брат Валя!
Напиши мне, пожалуйста, когда кончится война? Я хожу в школу, учит нас Ксения Герасимовна. Мы собираем железо на танки и самолеты. Железа везде очень много. Бей сильнее фашистов. Я соскучился по тебе, и не забудь, напиши, когда кончится война.
Твой младший брат Юра».
Ждали ответной весточки от Валентина, а открытку получили от Зои. Оказывается, ходит не только беда за бедой, но и радость за радостью. Любимой сестренке тоже удалось бежать от фашистов. Служила она теперь в военном ветеринарном госпитале.
«Мне очень пригодились мои деревенские знания, — писала Зоя. — Я ухаживаю за ранеными лошадьми. Мы возвращаем их в строй, чтобы наши кавалеристы могли громить фашистов, могли отплатить за горе советских людей».
И полетели письма из Клушина на фронт, с фронта в Клушино.
Отец все-таки уговорил взять его в армию. Только служил он недалеко, в Гжатске. По воскресеньям ходили его навещать.
Знали — химический карандаш он топориком вытачивал до игольчатой острости. Часами корпел над листом бумаги, потом медленно, с расстановкой читал вслух на общее одобрение.
«Добрый день или вечер, дорогой и многоуважаемый наш сынок и боец Красной Армии Валентин Алексеевич!
Я тоже служу в Красной Армии, но по причине моей хворой ноги и ввиду возраста оставили меня в Гжатске при госпитале, в хозяйственной команде. А сегодня воскресенье, и ко мне пришла мать с твоими братьями, принесла твое долгожданное письмо, что ты жив и здоров и бьешь проклятую немчуру, и мы вместе пишем тебе ответ…»