Песня-диалог, построенная на сочетании мужского и женского вокалов, – это тогда было смело и необычно. Что-то такое явно витало в воздухе, ведь в середине 80-х ввести в «Зоопарк» поющих артисток кабаре пытался и Майк Науменко.
В его случае дальше нескольких фееричных концертов дело так и не пошло, хотя сердце обливается кровью, когда пытаешься себе представить, до каких высот можно было развить весь этот «Бродвей». А вот у воронежского почитателя Майка Юрия Хоя все получилось – хоть и вовсе не в декорациях «Бродвея».
Задорно спевшая в «Вечером на лавочке» вокалистка филармонической группы «Школа» Татьяна Фатеева стала для «Сектора Газа» настоящей находкой. Она была не первой кандидаткой, попавшей на кастинг к Юрию Хою. Но этот тандем обречен был состояться, тем более – группой «Школа» руководил Игорь Кущев, чья гитара уже отметилась в записи альбомов «Плуги-вуги» и «Колхозный панк».
Татьяна Фатеева
Как я узнала, к тому времени Юра успел уже каких-то девушек собрать в хоровод. Потом рассказывал, что какая-то ему понравилась, но она отказывалась петь. Другая вроде бы соглашалась, но уже ему что-то не подошло. В итоге Юрка пришел к нам в филармонию на репетицию, где мы только-только начали обкатывать совершенно другую программу.
Группа «Школа» сочиняла и играла поп-песни на молодежную тематику в рок-аранжировках. Например, безобидную вещицу о том, как человек пошел на базар за рыбками, где ему надавали пинков…
Татьяна Фатеева
Юра спросил у нашего руководителя Игоря: можно ли поговорить с вашей певицей? Тот ответил: чего ты разрешения спрашиваешь – иди и говори. Ну, Юрка подошел и, застенчиво и мило улыбаясь, сказал, что ему надо чуть-чуть помочь. Конечно же, мы такие вещи мимо ушей не пропускали. Раз надо помочь, значит – поможем. Тем более круг музыкантов у нас в Воронеже довольно узкий, я в него тогда только входила и начала знакомиться с некоторыми из них. Юра начал продвигать свою программу: сочинял и уже стал потихоньку реализовывать. Находясь в поиске, он каким-то образом узнал, что я существую, и побежал знакомиться.
Предложение записаться Татьяна Фатеева получила от Юрия Хоя практически сразу. Девушка согласилась, но, имея музыкальное образование за плечами, уточнила, когда будет репетиция.
Татьяна Фатеева
На что мне Юра быстро с расширившимися глазами ответил: «Ну, ты что, репетировать не надо!» Тут у меня глаза тоже стали большими: «Как не надо? У музыкантов, вообще-то, репетиция должна быть». «Да нет-нет-нет, там все просто. Ты приходи сразу в “Полтинник”.
Оказавшись в стенах студии Black Box в ДК 50-летия Октября, Татьяна Фатеева быстро поняла, что отступать уже некуда. Дипломатичный Юрий Клинских все обставил так, чтобы отказаться от его предложения было попросту невозможно.
Татьяна Фатеева
Я все не унималась: «Ты дай мне хотя бы что-нибудь, чтобы я заранее выучила». Но Юра был несгибаем: «Да там легко, ты придешь в студию – и сразу все поймешь. Я напою, а текст перед тобой поставлю». Зашли в студию чинно, мирно, благородно, мне предлагают войти в вокальную комнату, а потом быстро закрывают за мной дверь. Я удивилась: надо же, так принято, что ли, у них – дверь закрыть, чтобы не дай бог вокалист не выбежал от экстаза? Через микрофон и наушники Юра мне говорит: «Вон текст стоит, возьми давай. Песня у тебя будет звучать, а мелодию запомнишь». Я начинаю слушать песню и одновременно смотрю на текст. Текст такой хороший – ух ты, ах ты, ничего себе! Думаю, чем же там все закончится? Когда дошла до конца текста, смотрю – криминала там вроде нет, никто никого не съел (смеется).
В Воронеже Татьяна Фатеева посещала поэтическое объединение, участники которого учились писать стихи у серьезных поэтов.
Полученный там опыт ей подсказал, что текст «Вечером на лавочке» – профессиональный и сделан по всем правилам версификации.
Татьяна Фатеева
Для меня было очевидно, что стихи эти с точки зрения стихосложения – очень грамотные и что никакой безграмотностью и кустарщиной здесь и не пахнет. А то, что он несколько фривольный, – это к делу не относится. Зато там все правила соблюдены: образ, композиция, и нет никаких режущих слух оборотов, которые бывают у дворовых поэтов, когда они сочиняют наспех. Я поняла, что стихи писал профессионал, и мне сразу стало спокойно. Если ты делаешь какую-то дребедень, неудивительно, что возникает чувство испанского стыда, когда накосячил кто-то, а неловко почему-то тебе. А тут я поняла, что мне не стыдно, потому что лирика – прекрасная.