— Где битва? — повторил он настойчиво.
— Кака така битва? Пошто она тебе? Битва идет своим чередом. Лежи-ко… Вот я снежок-то в тряпицу заверну — и приложим. Без этого никак нельзя, родной. А то вырастет шишкан, народ будешь пугать.
Юрий Всеволодович почувствовал, как лекарь выскребает из-под него снег.
— Не скрывай от меня ничего.
— А я чего скрываю? Пошто мне скрывать-то? Ты, великий князь, должен все знать. Я и не скрываю. Зачем мне врать-то? Вот тут, под тобой, снег-то вроде почище. Главное, кость головная цела. А шишка пройдет. Это я неверно сказал, что опухоль горячая. Она горячая только на ощупь. А на самом деле холодная. Мы, лекари, такие к холодным относим. А горячие происходят от гноя и жара, от внутреннего попаления. И лечить их надо совсем по-другому, давай помогу сесть-то. Вот к пеньку привались вмале, а головой не ворочай пока.
Наконец Юрий Всеволодович смог обвести глазами окрестности.
— Пожар еще больше стал?
— От Бежичей перекинулся. Ишь, как лес-то пожирает! Лес — пускай. Лес еще вырастет. Иль у нас лесу не хватает? Чтоб татаров всех пожгло в этом лесу! Покарай их, Господи, душегубов проклятых! Я и не подхожу к ним, кто раненый. Пускай корячатся. Мне своих хватает. Надо было лекарей больше брать с собою, князь. На тако-то сражение я — один. Ажно во взглядах у меня туман и внутрях трясение от устали. Жирослав-то подумал бы! А то, поди: зачем нам лекари? Будто не из живого мяса все понаделаны! Опять же кто раненых должон таскать из-под копыт? Некому! Совершенно некому! Значит, пущай топчут их? А может, они еще выжить могли бы? Сердце мрет глядеть на таку беспечность! Ты в другой раз попомни, что я тебе тут толковал.
— А будет ли другой-то раз?
— А как же? — с уверенностью воскликнул лекарь. — Мы теперя мстить будем до скончания века татарам этим! Рази забудется тако разорение, тако побоище? Мы их в кашу истолчем! Пускай погниют тут, на наших пожарищах! Икра вонючая! И закапывать их — не надо! Нетрог, волки и медведи их трупие поедят. И лисы пущай едят, и мураши! — разжигался лекарь. — А ты после битвы прикажи мне подводы нарядить, я страждущих по деревням хоть развезу для поправки и выхаживания. Бабов соберем, монашек привезем, которые пользовать умеют.
Юрий Всеволодович не мог не улыбнуться на такую горячность и заботливость, но губы не послушались его.
— В какие деревни? Ты видишь, огнем они окружены!
— Эх, Господи, совсем я соображение потерял! Что же делать-то? Все равно будем как-нибудь спасать! Придумаем чего-нибудь.
— Какой лес погибает! Жалко! — сказал Юрий Всеволодович, глядя, как пламенный вал катится по вершинам.
— Лe-ec! Что уж ты, князь! А люди? Рази мыслимо выбраться из этакого аду?
— Может, потушат все-таки?
— Кому же тушить? Нешто татарове станут? А люди, кои жители, по лесу, поди, разбеглись. Пропадут теперь, сгорят заживо. А кои не успели убечь, их татары в избах заперли, догорают уже, наверное. Гляди, дыма больше, чем огня, над деревнями, да и дым-то черный, копоть одна. Хорошо, у кого лошадь была, те, может, утекли. Ну, как боль твоя, помене?
— А я в погостах всех лошадей забрал для своих ратников, — признался Юрий Всеволодович. Думал, лекарь закричит на него, запричитает, упреками осыплет, но тот неожиданно сказал:
— Ну и правильно. Так уж положено, кто сам не воюет, лошадь должон поставить, а сам немедля с домочадцами бечь подале в леса для сохранения. — И прибавил лукаво: — А также для умножения числа новых воинов.
Юрий Всеволодович хмыкнул, поняв, на что намекает лекарь. Что за создание — человек? Даже в такое время от шутки скоромной не удерживается.
— Чай, сейчас пост, не до сласти плотской.
— Понаделать новых воинов — не сласть и не утеха греховная, а доблесть и необходимость, — наставительно заметил лекарь.
Тут они оба хмыкнули, блеснув слегка по-мужски глазами.
— Это, конечно, оправдание весомое, — согласился князь.
— А то! Сказано ведь, плодитесь и размножайтесь. Вот и оправдание. Некие мыслят, тело — грех, плотью бес правит. Но тело — обиталище души и сотворено по образу Божию в подобии. Посему о нем надлежит заботиться, в чистоте и здравии содержать.
— Но довольно! Ты меня слишком далеко уводишь словесами своими. Где битва сейчас, спрашиваю!
— Битва? Битва откатилась.
— Куда она откатилась?
— Вдаль, — мнимо простодушно отвечал лекарь, не желая волновать великого князя в таком положении.
— А что, и мои люди по лесам разбежались? — спросил он уже с угрозой в голосе.
— Многие… — замялся лекарь. — Да нет, не очень многое. Но некоторые ускакали. Это да.