Выполнить свое обещание Юрий Владимирович не успел. Это сделала его супруга Татьяна Николаевна в № 12 журнала «Искусство кино» через год после смерти мужа. А мы должны сказать спасибо Леониду Георгиевичу. Он оказался прав: эти письма, при всей своей непосредственности и даже некоторой наивности, – бесценны, как древние фрески на стенах тысячелетнего храма. На них какими-то неуловимыми обертонами, но все равно запечатлелась атмосфера того неповторимого предвоенного времени. Привожу их с елико возможно краткими комментариями.
«Дорогие мамочка и папочка!
В следующем письме жду от вас подробных описаний того, как вы провели мой день рождения. Сообщите заодно, как поживает наша собачка Малька. Что-то в последних письмах вы перестали мне сообщать о ее состоянии.
А мы уже получили зимнее обмундирование. Новые гимнастерки и синие брюки третьей категории. Но мне достались вполне еще приличные, хоть и в нескольких местах хорошо заштопанные. Зато комсоставские. Можно было взять солдатские, но мне эти показались лучше и сидят они на мне, как будто специально сшитые.
От Шурки письма так и не получил, хотя написал ему дважды (Александр Скалыга – друг детства Юрия Никулина. – М.З.). Я написал ему, потом поздравил с его 20-летием, а он в ответ – ни строчки. Ну и черт с ним.
Записался в Горскую библиотеку (железнодорожная станция невдалеке от Сестрорецка. – М.З.). Очень скудный подбор книг. Остановился на подшивке старого журнала «Красная новь».
Обнимаю вас всех, а Госю целую отдельно». (Ольга Ивановна – мамина сестра. – М.З.).
«Приезжал ко мне дядя Ганя (отцовский одноклассник по гимназии Гавриил Михайлович Холмогоров, с его дочерью Наташей Юра дружил. – М.З.). Наговорились всласть! Это же первый близкий человек, посетивший меня на службе.
Купив кое-что к чаю, мы отправились в гости к Виноградовым (друг дяди Гани, у него Никулин останавливался, когда приезжал в Ленинград. – М.З.). Его самого дома не оказалось. Были жена и брат. Между прочим, брат меня сначала немного ввел в замешательство. Он, оказывается, техник-интендант и носит шпалу (капитан. – М.З.). Я стоял и раздумывал, как мне его приветствовать. Потом решил «подать руку». Все прошло прекрасно. Предварительно в передней взял у дяди Гани чистый платочек, т. к. мой был грязного цвета. Жена у Виноградова очень симпатичная женщина. Квартира у них очень и очень уютная и со вкусом обставлена. Я спал в мягком кресле и наслаждался прелестью гражданской жизни. Но время шло быстро. Поезд мой отходил в 23.17, так что 15 минут десятого я уже стал собираться. Все же за столом во время чая ухитрился рассказать два анекдота из военной жизни, которые всем очень понравились. Сам Виноградов так и не пришел. Он «резал» бедных студентов на экзаменах.
Когда прощались, я чуть не заплакал, так вдруг нахлынули на меня всякие столичные воспоминания. Дядя Ганя тоже быстро захлопнул дверь, чтобы я не увидел его слез. Какой все же замечательный он человек! Какую огромную радость он мне доставил своим приездом. Ребята даже завидовали мне. А на следующий день у меня было приподнятое настроение. Я мыл полы, пилил и колол дрова с радостью и удовольствием, хотя обычно от подобной работы я не бываю в восторге. Не знаю, отпустят ли меня для того, чтобы проводить дядю Ганю в Москву, но попробую попросить увольнительную».
«Здравствуйте, дорогие мои!
Больше недели не писал вам, и только сейчас нашлась свободная минутка. Все это время были тревоги, проверки. По лености своей я не писал конспектов на политзанятиях. Наш групповод, как узнал про это, так и намылился пожаловаться политруку. Но я его упросил не делать этого, клятвенно пообещав, что за ночь напишу все конспекты. Работа была адской, но я с ней управился к сроку.