Этот необузданный детерминизм был так же отвратителен, как и породивший его вульгарный социологизм и некоторые другие (более позднего происхождения) заблуждения, выдаваемые за истину.
И вот тогда писатель, доведенный до отчаяния вульгарным социологизмом, впервые усомнился в истории.
Выживший из ума старик стражник бойко рассказывает военному историку С. Н. Шубинскому о посещении императором Николаем исторической будки, и все, что он рассказывает, очень далеко от событий, бывших в действительности. Так заканчивается трогательная и достоверная история малолетного Витушишникова. "Но это, кажется, было не так, это опровергается", - сказал историк Шубинский. Как это было на самом деле неизвестно. События, о которых идет речь, рассказаны в девяти вариантах. Два варианта имеют по две редакции. Каждое описание не похоже на другое и к событиям, бывшим в действительности, отношения не имеет.
Тынянов компрометирует буржуазную историческую пауку. Делает он это так:
"Бородинский бой длился свыше двух суток и не имел решающего значения для исхода кампании. Сражение при Ватерлоо продолжалось не более десяти часов и оказало значительное влияние на судьбы Европы.
Иной раз в течение каких-нибудь десяти минут разрешаются сложнейшие исторические вопросы.
Варенька Нелидова вернулась к дисциплине"*.
* Юрий Тынянов. Рассказы. Подпоручик Киже. Малолетный Витушишников. Восковая персона. М., "Советский писатель", 1935, стр. 140-141. В Собрании сочинений 1959 года текст несколько сокращен. В этой главе цитирую по изданию 1935 года.
Дальше рассказано о том, что мелкий винный откупщик Конаки освобождается из-под ареста, лидер винных откупщиков Родоканаки отказывается от своей угрозы прекратить откупные операции, сорок миллионов остаются в казне, министр финансов остается в министерском кресле, государственные финансы приводятся в порядок, император разрешает зажигать все свечи в дворцовых люстрах и подавать к столу бланманже.
Причины, вызвавшие все эти чудесные превращения, из которых главным было освобождение мелкого откупщика Конаки, долгое время оставались неизвестны.
"...Историки... становились в тупик..."
"Историк юридической школы колебался..."
"Психологическая школа, анализируя..."
Все они ошибались. Потому что дело заключалось в том, что "Варенька Нелидова вернулась к дисциплине" и между императором и Варенькой Нелидовой был восстановлен мир, а, "по своему рыцарскому пониманию мужских обязанностей, он (император.- А. Б.) и не мог изменить обещанию, данному женщине в такую минуту". Буржуазная историческая наука, таким образом, сводится к старой поговорке: cherchez la femme!
Буржуазная историческая наука, как утверждает вульгарный социологизм, сводится к поговоркам, разговорам, слухам и сплетням. Тынянов трудолюбиво снимает с буржуазной исторической науки переливающийся романтическими красками налет таинственности и ядовитую плесень сплетни. Правильное изображение истории все время перебивается неправильным (как полагает Тынянов). Но писатель показывает, как начинает выглядеть история по версиям официальным и официозным, по разговорам, слухам и сплетням. И тогда все приобретает истинность, саркастичность и убедительность.
"Слухи, которые поползли разом и вдруг, имели несомненно злонамеренный характер.
Передавалось на ухо и с оглядкой, что двое солдат угрожали жизни государя императора, но его спас малолетный подросток. Другие же, главным образом из военных, с досадой возражали, что напротив, юный наглец бросил снежком в императора, но был задержан полицейским поручиком, а теперь нахал содержится в Петропавловской крепости и что вообще этого не было".
Самое главное - "что вообще этого не было".
"В донесениях французского атташе Фонтенеля своему правительству о деле рассказывалось более точно. Группа знатных откупщиков, нечто вроде formier generaux старого режима, d'ancicn regime во Франции, предъявила иск правительству на пятьдесят миллионов рублей; население в панике; министр финансов не у дел и проводит дни в публичном доме (la maison de tolerance) пo Meщанской улице. На императора сделано покушение во время выезда на охоту (oblava russe). Преступник - поляк.
Атташе писал: "Aut nunc, aut nunquam - теперь или никогда".
Дело принимало серьезный оборот и могло вызвать самые неожиданные осложнения. В серьезных случаях прибегали к Булгарину.
"От Фаддея Венедиктовича просили и ждали помощи, как от редактора "Северной пчелы", чтобы успокоить умы.
Фаддей Венедиктович попросил поручика Кошкуля 2-го подробно описать все происшествие и с пером в руке стал думать...
- Представить можно, что две бешеные собаки напали, а отрок храбро... Нет, не годится.
- Можно также себе представить, что два волка из соседних деревень забежали... Волки - это весьма годится, это романтично. А отрок... нет, не годится..."
Собаки отпадают в связи с тем, что "если уж на императора напали, то других и подавно покусают". С волками тоже ничего не выходит, потому что рассказ о них "несовместим с уличным движением". Тогда возникает версия, которой и суждено было войти в историю.
"- Утопающая, - пояснил он (Булгарин.- А. Б.) ничего не понимающему поручику Кошкулю 2-му, - в проруби...
Назавтра же в "Северной пчеле" появился в отделе "Народные нравы" фельетон под названием: "Чудо-ребенок, или Спасение утопающих, вознагражденное монархом".
Событие закреплено золотом на мраморе: над окошком будки градских стражей "воздвигалась простая белая мраморная доска с золотыми буквами: "Император Николай I изволил удостоить эту будку своим посещением в день 12 февраля 184... года и присутствовать при отогревании утопающей".
Подлинная же история здесь решительно ни при чем. Подлинная история, занузданная вульгарным социологизмом, заключается в том, что борьба между поместным дворянством и торговым капиталом неминуемо должна кончиться победой последнего. Сопротивление поместного дворянства безнадежно. Таков закон поступательного движения истории.
Это поучительное соображение было решено писателем в таком сюжете: поместное дворянство (в образе императора Николая Павловича), проезжая Петербургской частью своей столицы, замечает, что в строение, ни в какой степени не напоминающее здание военного ведомства и при ближайшем рассмотрении оказавшееся кабаком, вошли два солдата. Император возмущен до глубины души: "...если бы вся армия пошла в кабак, - резонно рассуждает он, - государство было бы обнажено для внешних врагов". В связи с тем, что "быстрый рост трактиров, - как было отмечено еще в "Смерти Вазир-Мухтара", - признак растущей цивилизованности", опасения императора кажутся не лишенными основания. Во избежание страшной для отечества опасности, Николай Павлович приказывает кабак прикрыть, а кабатчицу и откупщика посадить в тюрьму. Вот тут и появляется торговый капитал.
Узнав об аресте мелкого винного откупщика, лидер винных откупщиков угрожает прекращением операций, что неотвратимо должно привести к разорению государственной казны. В борьбу втягиваются винные магнаты, министры, придворные и сам император. Император гневно заявляет: "Я покажу им, что в России еще есть самодержавие" - и действительно показывает.
Но в борьбу вмешивается женщина, таинственный пакет с вложенными в него двумястами тысяч рублей ассигнациями, и все заканчивается к общему удовольствию: кабак открывают, мелкого откупщика выпускают, лидер откупщиков дает "фешъонебельный бал", император торжествует победу над женским упрямством, а торговый капитал торжествует победу над землевладельческим дворянством.
Что же касается малолетного Витушишникова, то он ко всему этому отношения не имеет.
Однако Тынянов вводит его в сюжет, связывает с историческими персонажами, называет его именем рассказ и превращает незначительное событие, связанное с ним, в эпицентр исторического повествования. Все это сделано для того, чтобы убедить читателя в том, что вся история такова, что так называемые "великие деяния" на самом деле весьма сомнительны, а о побуждениях к их совершению лучше и вовсе промолчать. И если уж такое ничтожное лицо, как малолетный Витушишников, и ничтожное происшествие, с ним связанное, не могут получить подлинного исторического освещения, то что же говорить о событиях, решающих судьбы мироздания, об исторических катаклизмах и превращениях эпох? Какая пропасть между историческим фактом и его репутацией в так называемой "исторической науке"! И был ли вообще этот факт? "В то время все могло быть. Даже, может быть, ничего не было в то время"*. Сражение при Ватерлоо также повлияло на судьбы Европы, как и то, что "Варвара Аркадьевна Нелидова отлучила императора от ложа".