— А сам? — спросил Гусь. — С голоду помрешь.
— При чем тут я, — улыбнулся шофер. — Это все твое. Летчики прислали.
— Вася-Василек? — воскликнул Юрка, расцветая от счастья.
— Он и Кошин передали… Знаешь Кошина?
— У него щека обожженная? — вспомнил Юрка.
— Он самый… Передай, говорят, Гусю, только пусть не все сразу слопает… Брюхо лопнет.
— Бабушка! — подскочил Юрка к Василисе. — Это летчики мне прислали… Нам с тобой!
Он положил перед ней хлеб, сало, подтащил мешок.
— И сахар тут… с чаем будем пить. Это все летчики!
Юрка почувствовал себя хозяином, все вывалил из мешка на стол и принялся угощать:
— Ешьте… Баб, клади в чай больше сахару. А ты, Семен, давай жми на сало… Тебе еще на аэродром пылить.
— Не старайся, Огурец, — сказал Семен. — Я человек нестеснительный. Только сыт я. Вот чай — другое дело.
— Ты каждый раз заезжай к нам чай пить, — радушно пригласил Гусь. — Можно, баб?
— Теперь знает, где наш дом, — сказала Василиса. — Не проедет мимо.
Семен поднялся из-за стола, поблагодарил хозяина. Дик тоже поднялся, подошел к нему, понюхал сапоги. Понюхал и завилял хвостом: родной запах аэродрома.
— Гляди, узнал… — удивился Юрка.
— Интересовались ребята: как он тут?
Юрка разлохматил Дику шерсть на загривке, похлопал по спине.
— В норме. Костей не нащупать…
— Полезный пес, — сказал Семен.
Юрка проводил его до бензовоза. Солнце нагрело бак. Над винтовой пробкой дрожал, плавился воздух. Это испарялся авиационный бензин. Юрке приятен был запах бензина. Он напоминал аэродром, штурмовики. Ему вдруг захотелось приложить ухо к теплому баку цистерны. В голову пришла мысль, что он услышит знакомые звуки: рев прогреваемых моторов, гул штурмовиков, кружащихся над летным полем. Юрка приник к цистерне, но ничего не услышал. Даже плеска. Бензин молчал, дожидаясь своего часа.
Семен натянул на голову пилотку. Синеватый в кольцах чуб вымахнул на бровь.
— Прощай, Огурец.
В его голосе Юрка уловил грустную нотку.
— Когда опять приедешь? — спросил он.
— Вкусный чай у твоей бабки…
— Уходите?
— Прощай, Гусь! — Семен неуклюже забрался в кабину, хотел захлопнуть дверцу, но Юрка не дал. Он ухватился за ручку, потянул к себе.
— Я не буду болтать… Уходите?
— Время-то какое, Огурец, — улыбнулся Семен. — Наступаем. Что же нам сидеть тут? Фронт отодвинулся на запад.
— И ты будешь перебазироваться?
— Понятно.
— Ты же не летчик! — крикнул Юрка. — Ты бензовоз.
Семен не обиделся. Он понимал Юркино настроение. Обрывалась последняя ниточка, связывающая его с аэродромом. Семен осторожно захлопнул дверцу, нажал на стартер. Мотор тоненько взвизгнул, завыл… Сейчас Семен выжмет сцепление, даст газ и… прощай.
К забору подошла бабка. Вытерев концом платка толстый нос, сказала:
— Ну, чего прилип к автомобилю? Человеку ехать надо, а ты…
Бензовоз тронулся с места. Гусь вскочил на подножку и кулаком стал стучать в дверцу:
— Семен! Семен! Открой! Я с тобой…
ГЛУБОКИЕ КОРНИ
Бензовоз скатился под уклон. Вымощенная булыжником дорога оборвалась. Колеса машины попали в широкие колеи, выбитые в песке. Мягко покачивало. Лес обступил дорогу, закрыл небо. Иногда машину сильно накреняло, и тогда слышно было, как в гулкой цистерне ходит бензин. На капот неслышно упала зеленая сосновая ветка. Она, словно живая, доползла до радиатора и соскользнула вниз.
Под колесами протарахтел деревянный Рябиковский мост. От моста до самой железнодорожной насыпи волновалась высокая трава. Отсюда до бабкиного дома полтора километра. В кабине тихо. Семен крутит черную баранку. Молчит.
Молчит и Юрка. Решение все бросить и уехать с Семеном к летчикам возникло мгновенно. Тогда он не колебался. Вскочил в кабину, сел и поехал. А теперь мысли пчелиным роем закружились, загудели в голове. Бабка? Картошка? Стасик? Рита? Дик? Как он мог забыть про Дика?
Гусь повернулся к Семену, хотел сказать ему, чтобы он остановился. Надо ведь Дика взять. Семен смотрел на дорогу, крутил баранку и улыбался. Наверное, думает, что Юрка готов на попятную. Думает, что Гусь трепач…
— Семен, — ровным голосом сказал Юрка, — когда ты снова на склад собираешься?
— Военная тайна, — усмехнулся шофер.
— Я серьезно…
— Уже домой потянуло?
— Паршивый у тебя бензовоз, — сказал Юрка. — Того и гляди развалится… Когда тебе новый дадут?
— Мне и на этом хорошо… Машина отличная.
— Барахло, — сказал Юрка. — А этому, Егору, дали новый, я видел.
— Мне на складе больше делать нечего, — сказал Семен. — Это последний рейс.
Юрка кашлянул и отвернулся. Он кусал губы. Незаметно поддал какой-то рычаг.
— Осторожно, Огурец, — спокойно сказал Семен, — сломаешь…
— Машину? — спросил Юрка.
— Ногу, — сказал Семен.
Они замолчали. Бензовоз, надсадно завывая, медленно взбирался на бугор. А там дорога хоть куда. Включай четвертую и газуй. На бугре Семен остановил машину. Не выключая мотора, сказал:
— Прокатился и хватит… Вылезай.
Гусь, скрывая радость, удивленно посмотрел на него.
— Не вылезу, — сказал он. — Давай вези.
За дверцей кабины послышался тихий визг, кто-то поскребся. Юрка нажал на ручку, дверца отворилась, и в кабину сунулась остроухая морда. Дик вспрыгнул на подножку, с ходу лизнул мокрым горячим языком Юрку в лицо.
— Бежал сзади! — изумился Гусь.
Он соскочил на дорогу, обнял Дика. Бока у собаки ходили ходуном. Дик смотрел Юрке в глаза, словно хотел сказать: «Что же это ты, братец? А еще друг называется».
Юрка гладил Дика. Ему было стыдно.
— Зря тебе собаку отдали, — сказал Семен. — Намудрили тут летчики.
— Трогай, чего стоишь? — не оглядываясь, сказал Гусь.
Семен отпустил тормоз, и бензовоз медленно поехал под уклон.
Юрка слышал, как из-под колеса выскочил камень и звонко стукнул о крыло. Шорох покрышек становился все глуше. Юрка встал, посмотрел вслед машине и, крикнув: «Семе-ен!» — бросился догонять. Дик побежал рядом.
— Ты мне, Огурец, порядком надоел, — сказал Семен, остановив машину. — Командуешь, понимаешь, и командуешь… Ну?
— Пока, Семен, — сказал Гусь и протянул ему руку. — Будешь в наших краях — заезжай. Бабка мигом самовар поставит.
Семен взял в свою большую ладонь Юркину руку, пожал. Подмигнув черным цыганским глазом, засмеялся:
— Чертенок… И в кого ты такой колючий?
— Летчикам спасибо, — двигая скулами, сказал Юрка. — За вещмешок и за все… Насчет Дика пусть не волнуются. Дик… в общем все будет в норме. А ты давай вези бензин и заезжай, когда война кончится. Заедешь?
— Обязательно.
— Ну, давай трогай.
— А ты, Огурец, держись за бабку, — сказал Семен. — У нее, сразу видно, душа хорошая.
— Она мне и так как родная.
— Помогай ей по хозяйству-то. Трудно ведь, старая.
— Я пять борозд сегодня окучил… Встал — еще солнца не было.
— Встретимся, друг, — сказал Семен. — Поехал я.
Он помахал рукой и скрылся в кабине. Не успел бензовоз набрать скорость, как Юрка снова догнал.
— Семен, — торопливо сказал он. — Я нарочно насчет твоего бензовоза… Хорошая машина. Что толку, что у Егора новая? Все равно он тебя в жизни не обгонит. Барахло он, Егор… Кулак.
Семен, не останавливая машины, снова помахал рукой и понесся под уклон. Юрка и Дик стояли посередине дороги. Юрка ждал, когда бензовоз свернет за, кривобокую сосну, стоявшую на развилке.
И вот на дороге осталось пыльное облако. Когда оно развеялось, Юрка вздохнул и зашагал в обратную сторону, на станцию.
Бабка окучивала картошку. Ее выгоревший платок чудом держался на затылке. Гладкие черные волосы были аккуратно зачесаны за уши. Круглая, похожая на дождевую каплю сережка покачивалась в маленьком ухе. Юрка отворил калитку. Она протяжно скрипнула. Он нарочно медленно шел по тропинке, но бабка даже не посмотрела в его сторону. Он кашлянул. Бабка молча орудовала мотыгой. Пока Юрка был в отлучке, она окучила пять длинных борозд.