Юрка недоумевал. Его мозг напрасно силился разгадать эту непонятную историю и, как ни раздумывал мальчуган, ни до чего не мог додуматься. Совершенно неожиданный оборот происшествия только подозрения закидывал в его голову, а с подозрениями вместе поднималась тревога.
«Что это с Василием приключилось? Сдурел, что ли?» – не торопясь, с неохотой подвигаясь по лестнице, раздумывал Юрка. – Неспроста же он делает все. В гости, что ли, ведет?
Но эта последняя мысль показалась мальчику настолько забавной и чудовищной, что, несмотря на свое затруднительное положение, он потряс головой и хихикнул.
– Ржешь-то чего? – донеслось к нему из-за спины от Василия.
Лестница привела в небольшие сени с двумя дверями: направо и налево. Василий пропихнул Юрку к одной из них и дернул за бечевку, привязанную к гвоздику, что заменяло собой ручку.
Тут оказалась маленькая комнатка, вернее, чулан, потолком которому служила крыша дома, и благодаря покатости в чулане свободно можно было стоять только у дверей. Дальше, у крошечного оконца, заделанного поперек деревянной палкой, от потолка и до пола было не более аршина[8] высоты. Пол чулана занимала просторная постель из сена, покрытая чистой простыней и увенчанная громадной подушкой, старательно взбитой чьей-то заботливой рукой.
– Вот тут и спать будешь, – кивнул Василий на постель, вынимая из рук Юрки фонарь. – Поди, впервой на такой-то спать будешь? Это тебе не барка!
Юрка совсем опешил. Потешно округлив глаза и приоткрыв рот, он смотрел на постель, точно перед ним было не простое сено, а какая-то диковинка вроде слона. Да и слон, внезапно появившийся перед ним, не произвел бы на него такого впечатления, как эти неожиданные и непрошенные заботы о его особе.
Василий, увидев недоумение своего гостя, рассмеялся.
– Ишь, вылупил глаза! Эх, паренек! Ты думал, у Василия не найдется постели порядочной для тебя, а? Ха, ха, ха! Полно, брось! Ложись-ка спать, а завтра увидишь, что там будет…
И дружески хлопнув широкой ладонью по плечу Юрки, Василий вышел из чулана.
– Василий, погоди! – пришел в себя наконец Юрка. – Зачем это? На что я здесь-то?
– На что? – темная борода загадочно ухмыльнулась сквозь приоткрытую дверь. – Это, говорю, завтра узнаешь… А пока – спи! А чтобы не сбежал от меня, я тебя запру отсюда… Не то сбежишь – так хлопоты будут…
Дверь затворилась, и Юрка услышал, как возится около нее с чем-то тяжелым Василий, притворяя ее…
«Зачем он?» – снова подумал Юрка, опускаясь на сено.
Ему стало жутко и неприятно от звука за дверями.
Страх, точно его запирают навсегда в этом чуланчике, охватил мальчика, и ему захотелось крикнуть Василию, вымолиться у него на волю. Но Юрка не привык канючить, и потому это желание пропало у него так быстро, как и появилось, и только неприятная мысль пронеслась в голове: «Не к добру!»
А внизу через минуту таможенник, сладко покрякивая, укладывался спать, вполне довольный собой.
– Запер мальчишку? – спросила, приподняв с подушки голову, жена.
– Запер, – односложно ответил Василий, скидывая сапог. – А, верно, линия хорошая Юрке-то выходит, – раздумчиво протянул он. – Ведь сам барин к нему приедет, сам барин! Шутка ли!
Василий вспомнил вдруг недоумевающее лицо Юрки и тихо рассмеялся.
– Чего ты? – спросила жена.
– Да так. Испугал я мальчонку. Не знает ведь он, для чего привел я… Боится, верно. Пикетом я его… Да ладно, завтра сразу счастье привалит… Барин-то наградит не по-нашему. Ох, Господи прости, умаялся я с ним… Э-э-э-эх!
Через четверть часа Василий уже захрапел, совсем не подозревая, сколько тревоги и мучений принесло Юрке его загадочное поведение.
Глава IV
Юрка покидает порт
Первые минуты неожиданного заключения на Юрку точно столбняк напал: до того непостижимым казалось ему все происшествие. Опустившись на сено, он сидел не двигаясь, ни о чем не думая и только ловя звуки, долетавшие к нему в чулан. Сперва слышалось громкое и как бы жалобное скрипение ступеней под ногами удалявшегося таможенника, потом глухо хлопнула дверь внизу и донесся звук двух голосов, сдавленный, глухой, точно говорили под землей. О чем говорили, нельзя было разобрать.
Вскоре голоса стихли, и Юрку обступила со всех сторон тишина, жуткая, мрачная.
В чулане было совсем темно, так что, сидя перед самой дверью, мальчик не в состоянии был рассмотреть грубых шероховатых досок, из которых она была сколочена, и эта темнота угнетала Юрку.
С полчаса он сидел тихо, не шевелясь, прислушиваясь к чему-то… В стене, где-то неподалеку, скреблась мышь, упорно и чутко. Потом вдали завыла сирена, завыла протяжно и дико, точно свора побитых собак. Звук этот разнесся эхом по окрестности и ворвался к Юрке. Он вздрогнул слегка и пошевелился. Сено зашуршало под ним, и этот шелест точно вернул Юрку к действительности.