– Мир вашему дому! – поклонился я, приложив руку к сердцу.
– И тебе не болеть, Ковалёк! – ответил за всех деревенский староста Ерофей Лукич. – Чаво, это ты вчерась народ взбудоражил, покой наш нарушил своим поведением?
Не вдаваясь в подробности, я рассказал о том, что слышал «чудный глас» свыше, который указал мне верный путь во благо людей. Говорил я красиво и правдоподобно. Жители деревни, услышав про открывшийся во мне дар общения со светлыми духами, коим, по сути, и являлся Эхнафаил, особо и не удивились.
– Что с него возмёшь?! – по простецки прикинул староста Ерофей. – Одно слово – юродивый, тут и дивиться не чему.
Поблагодарив их за участие в моей судьбе, я вынул из котомки мешок с золотыми самородками, раскрыл его и передал Матвею. Увидев содержимое мешка, народ ахнул, и до моего слуха долетел испуганный шепоток из толпы «неужто, грабанул кого?!»
– Не разбойным путём оно получено, – усмехнулся я. – Здесь только небольшая часть моего долга за ваше добро, – кивнул я на блестевший благородный металл, – Разделите по совести.
– Ты что творишь?! – раздался возмущённый голос «проснувшегося» ангела. – Ты, что наш первоначальный капитал разбазариваешь?! Так никаких средств не напасёшься! Ну-ка прекрати дурить, скажи, пошутил. Нам самим для важного дела злато понадобится.
– Не твоё дело, – прикрыв рот рукой незаметно прошептал я.
– Ну хоть половину оставь себе, – взмолился Эхнафаил. – Хоть четвертинку! Сам же потом жалеть будешь.
– Отстань, жадина! – буркнул я в ответ, на секунду отвернув лицо в сторону, и обратился к ошарашенным моим подарком людям. – Вы многому меня научили, а главное открыли мне смысл жизни.
– Вот как?! – искренне удивился Эхнафаил. – Интересно и в…
– … чём он? – одновременно с ангелом спросил староста.
– Этот смысл! – дополнил Эхнафаил. – Поделись!
– Трудно это выразить, – задумчиво ответил я. – Но если в двух словах, то – «рой другому не яму, а колодец, чтобы другим человекам полезно было, и тебе не икалось».
– Тьфу ты! – разочарованно фыркнул ангел, не сообразив, о чём это я, а Ерофей переглянувшись с сельчанами, молча покачал головой. Чего-чего, а заумных речей они от меня особо и не ожидали.
– Ну, честной народ, не поминайте лихом! – огляделся я на стоявших вокруг людей. – Пора мне и честь знать.
Обняв на прощанье Фому, да всплакнувшего Матвея, я помахал остальным рукой и, не оборачиваясь, пошёл по дороге, ведущей в сторону княжьего града Твердска. Как я просил, меня никто не провожал.
– Ох! Зря ты им золотишко отдал! Помяни моё слово, передерутся как пить дать! – предостерёг меня ангел в надежде, что я изменю своё решение с золотом.
– Не боись, бьюсь об заклад, не подерутся, – «утешил» я его, углубляясь в лес – Они намного мудрее, чем ты думаешь. Они сделают всё по уму да по совести.
– А нам от этого ни фига не легче, – продолжал настаивать Эхнафаил на своём – Вернись пока не поздно!
– Поздно! – сказал я как отрезал. – Да и примета дурная, возвращаться.
– Э-эх! – сокрушённо вздохнул ангел, по достоинству оценив мою упёртость. – Что мне с тобой делать?! Ой и намаюсь я с тобой, святоша! Кто бы мог подумать, устроил реалити-шоу…
Я ничего не стал отвечать и перебивать, дав возможность Эхнафаилу от души посокрушаться о потерянном добре. Его нытьё мне шагать не мешало, а даже и развлекало в дороге. Пока есть время, пусть попустословит, скоро нам будет не до шуток и прибауток. Ведь самое интересное только начинается.
ЭПИЗОД III. МЕСТЬ ЮРОДИВОГО
Дорога бежала чрез лес, который только-только начинал просыпаться – то там, то сям слышались редкие дятеловы перестуки и сорочья трескотня, остальные пичуги, просыпаясь и спеша присоединиться к ним, изо всех сил свиристели свои радостные трелья ясному солнышку. Постепенно свежее голубое утро сменялось жарким деньком. Ветер раскачивал нарядные зелёные кафтаны древесных исполинов. Травы и цветы на лесных полянах благоухали и пестрили радовавшим глаз многокрасием.
Время шло, а дорога всё вилась и вилась сквозь голутвины лесной чащобы, то скатываясь с пригорка, то вновь забираясь на укрытые зеленью холмы. От долгой ходьбы в далеко не лёгкой кольчуге я стал понемногу уставать. На очередной дорожной развязке, где сходилось три пути, Эхнафаил остановил меня:
– Устал, смотрю странник, – участливо прошептал он. – Сойди с дороги, сядь на пригорке да перекуси немного, далеко ещё топать.