Такимъ образомъ, на основаніи приведенныхъ толкованій текстозъ 1-го посланія къ Коринѳянамъ, можно заключить, что подъ „буйствомъ" слѣдуетъ разумѣть смиренную вѣру, которую надо предпочитать внѣшней мудрости; и если человѣкъ не уничтожилъ въ себѣ гордости и высокомѣрія, а въ замѣнъ ихъ не пріобрѣлъ покорности и преданности волѣ Божіей, то спасеніе для него невозможно. Богъ, лишивъ человѣка самохвальства, чтобы снабдить его духовными преимуществами самаго высокаго достоинства – каковы правда, освященіе и избавленіе о Христѣ Іисусѣ [CXIII], помогаетъ ему очищаться отъ грѣховъ, руководитъ въ борьбѣ съ міромъ, плотію, діаволомъ и способствуетъ ему достиженію чрезъ это чистоты души, получивъ которую и, всегда хвалясь о Господѣ, христіанинъ никогда не превозносится этимъ, но еще болѣе смиряется.
Вотъ смыслъ слова „буйство", употребляемаго священными писателями, при свѣтѣ толкованій святыхъ отцевъ и епископа Ѳеофана. „Буйство" составляетъ неотъемлемый признакъ „юродства"; оно есть главная существенная черта, прежде всего замѣчаемая въ св. юродивыхъ; оно есть то свойство человѣка, которое дѣлаетъ его „не сущимъ" [CXIV], мало цѣннымъ для того, чтобы обращать на него вниманіе, „худороднымъ", т. е. не такимъ, какъ другіе въ родѣ, а худымъ въ родѣ, простымъ, не похожимъ на другихъ и, значитъ, отличнымъ отъ нихъ, выдѣленнымъ изъ среды другихъ. Въ самомъ дѣлѣ, „буйство" по своимъ проявленіямъ побуждаетъ общество отдѣлять изъ его среды всѣхъ тѣхъ лицъ, которыя обладаютъ имъ; вотъ почему и Анхусъ Геѳскій не принялъ мнимобезумнаго Давида въ свое общество, вотъ почему и міръ считалъ апостоловъ за ничто, признавая ихъ безумными, и подобно сору („отреби міра") выметалъ изъ своей среды; этотъ особый классъ людей, отдѣлившихся отъ общества и самимъ имъ отвергнутый, представлялъ изъ себя лицъ, преданныхъ всестороннему уничиженію [CXV].
Эти признаки „буйства" апостольскаго составляютъ существенныя характеристическія черты и „юродства".
Что „буйство" (безуміе, глупость) является главнымъ признакомъ „юродства", это ясно видно изъ слѣдующихь мѣстъ священнаго Писанія: Мѳ. V, 22 („аще речетъ уроде…), Мѳ. VII, 26 („уподобится мужу юродиву (безразсудному"), Мѳ. XXV, 2, 3, 8 („пять же бѣ юродивы"…), I Кор. II, 14 („юродство бо ему есть и не можетъ разумѣти"…), Ефес. V, 4, Тит. III, 9 („буіихъ стязаній отступай").
Такимъ образомъ, теперь и можно сдѣлать то опредѣленіе „юродства" въ тѣсномъ смыслѣ, какое встрѣчается во всѣхъ статьяхъ журнала „Воскресное чтеніе" за указанные выше годы и у о. Ковалевскаго, т. е. „оно есть такой подвигъ, отличительною чертою послѣдователей котораго служитъ мнимое безуміе".
ГЛАВА ІІІ Причины „юродства" въ связи съ вопросомъ о назначеніи человѣка. Реализація священнаго текста св. юродивыми. Объясненіе подражанія ихъ Іисусу Христу.
Въ мірѣ Божіемъ всякое твореніе имѣетъ свою цѣль, свое назначеніе. Солнцу и свѣтиламъ назначено освѣщать землю, землѣ производить растенія, растеніямъ – служить пищею для одушевленныхъ тварей, безсловеснымъ животнымъ служить человѣку. А самъ человѣкъ долженъ служить, благоугождать Богу-Творцу своему и Владыкѣ. Изъ взаимнаго согласія и содѣйствія всѣхъ Божіихъ созданій одной общей цѣли происходитъ гармонія міра. Созданія бездушныя и животныя, не имѣющія разума, исполняютъ свое назначеніе по необходимости, непроизвольно, повинуются неизмѣнно опредѣленнымъ законамъ. Но человѣку, какъ разумному существу, предназначенному для иной, лучшей и высшей жизни, дана свобода. Онъ долженъ служить Богу и тѣмъ исполнять въ этомъ мірѣ свое назначеніе сознательно, добровольно. Всѣ люди имѣютъ одно общее главное назначеніе – познавать своего Творца, исполнять Его волю, любить и прославлять Его, – и въ этомъ находить свое высшее блаженство. Любовь къ Богу должна быть признана принципомъ нравственной дѣятельности человѣка: „Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нём" [CXVI], а пребывать въ Богѣ, – значитъ тоже, что поступать согласно съ волею Божіей, исполнять Его заповѣди: „соблюдаяй заповѣди Его, въ Немъ пребываетъ, и Той въ немъ" [CXVII]. Значитъ, при такой только любви возможна истинно христіанская жизнь. Далѣе, если человѣкъ – чадо Божіе [CXVIII], если онъ чрезъ Іисуса Христа приведенъ во внутреннѣйшее и ближайшее общеніе съ Богомъ, какъ Отцомъ своимъ, то воля Божеская не есть уже нѣчто чуждое для него, внѣшнее, которой онъ подчинялся бы по принужденію, страху или въ надеждѣ на награду. Но, сознавая свое сыновнее общеніе съ Богомъ, сродство своего существа съ существомъ Божіимъ, онъ вмѣстѣ съ тѣмъ сознаетъ, что исполняя волю Божію, онъ поступаетъ сообразно съ своей собственной природой, что, поэтому, опредѣленія его воли должны постоянно согласоваться съ опредѣленіемъ воли Божіей. Въ самомъ дѣлѣ, въ обществѣ людей отецъ и сынъ стоятъ между собою въ ближайшей, непосредственной, кровной связи. Природы того и другого находятся между собою въ сродствѣ, и сынъ унаслѣдываетъ отъ отца такую или иную организацію тѣла, такой или иной психическій складъ. Вліяніе отца на развитіе сына увеличиваетъ сродство этого склада. Такимъ образомъ, сынъ является представителемъ отца въ новомъ поколѣніи. Далѣе, внутреннее общеніе природъ сына и отца производитъ между ними общеніе во внѣшней жизни, общеніе интересовъ и дѣйствій. Очевидно, что воля отца въ такомъ случаѣ не составляетъ для сына отвнѣ дѣйствующаго на него закона, а является его внутреннимъ самоопредѣленіемъ, слѣдовательно, волю отца онъ выполняетъ, не по принужденію, какъ рабъ, но свободно. Таковъ долженъ быть естественный ходъ отношенія сына и отца. Таково, конечно, и отношеніе человѣка къ Богу должно быть. Если человѣкъ – сынъ Божій [CXIX], то, значитъ, онъ и наслѣдникъ царства небеснаго [CXX]. Но это царство для него не есть еще нѣчто такое, что на самомъ дѣлѣ принадлежитъ ему, чѣмъ дѣйствительно онъ обладаетъ; нѣтъ, оно есть для него только будущее, только имѣющее осуществиться. Слѣдовательно, и участіе его въ немъ есть не даръ только, но и задача и обязанность, если можно такъ сказать, постепенно преуспѣвать въ шествіи къ нему [CXXI]. Затѣмъ, человѣкъ, какъ и всякое сотворенное существо не можетъ жить отдѣльною, независимою жизнію. Онъ поставленъ въ разнородныя отношенія къ другимъ существамъ, которыя имѣютъ на него неотразимое вліяніе и необходимы какъ для душевнаго, такъ и для тѣлеснаго его существованія. Въ этомъ отношеніи его можно уподобить растенію. Для органической жизни растенія необходимы – свѣтъ и теплота, которыми оно оживляется, согрѣвается, подъ вліяніемъ которыхъ оно растетъ, зрѣетъ; потомъ воздухъ и почва, отъ которыхъ оно получаетъ питаніе. Сверхъ того для растенія необходимо, чтобы собственные его органы были цѣлы, неповрежденны и исполняли, какъ должно, свое назначеніе. При недостаткѣ котораго либо изъ этихъ условій: свѣта, теплоты, воздуха, питанія, или при испорченности собственнаго его корня и стебля, растеніе останавливается въ своемъ ростѣ, вянетъ, сохнетъ. Такъ и человѣкъ для достиженія царства небеснаго долженъ поставить себя въ правильныя отношенія и къ ближнимъ, среди которыхъ назначено ему совершать свое служеніе, и къ тѣмъ главнымъ дѣятелямъ, изъ которыхъ слагается его жизнь: къ душѣ и къ тѣлу.
[CXIII] I Кор. I, 30.
[CXIV] I Кор. I, 28.
[CXV] I Кор. IV, 9, 10.
[CXVI] 1 Іоанн. IV, 16. (Богъ любы есть, и пребываяй въ любви, въ Бозѣ пребываетъ, и Богъ въ немъ пребываетъ)