Читать онлайн "Юродство и столпничество" - Кузнецов Николай Николаевич - RuLit

Потомъ, святый Серапіонъ увидѣлъ, что мимо него ведутъ должника въ темницу; сжалившись надъ нимъ и не имѣя, что дать ему, онъ продалъ евангеліе и отдалъ тому человѣку деньги для уплаты долга. Послѣ того, какъ святый Серапіонъ пришелъ въ келлію, ученикъ спросилъ его: „гдѣ евангеліе?" старецъ сказалъ: „сынъ мой! оно постоянно твердило мнѣ: продаждь имѣніе твое и даждь нищимъ, я послушалъ и сдѣлалъ такъ, чтобы за послушаніе получить дерзновеніе предъ Богомъ" [CCCXX].

Такой образъ жизни есть самый совершеннѣйшій по – идеѣ святаго Василія Великаго, который говоритъ: „то общеніе жизни называю совершеннѣйшимъ, изъ котораго исключена всякая собственность" [CCCXXI]. Жизнь святыхъ юродивыхъ вполнѣ согласовалась съ этими словами великаго учителя. Они рѣшительно ничего не имѣли: въ хижинѣ святаго Симеона „не было в ней ничего, кроме охапки хвороста" [CCCXXII]; святый Исидоръ Твердисловъ „не имѣяше у себе ничтоже въ хижинѣ своей, но токмо свое тѣло, и округъ его хврастіе, и то непокровено" [CCCXXIII]; святый Михаилъ Клопскій „въ келліи ничтоже имѣяше, ни ризъ, ни рогожи, но токмо едину ризу, ею же тѣло покрываше" [CCCXXIV]. Нестяжательность святыхъ юродивыхъ простиралась до того, что они работали даромъ или же получаемыя деньги отдавали обратно: такъ поступалъ святый Симонъ Юрьевецкій [CCCXXV]: работая у крестьянъ за плату, онъ всегда являлся за полученіемъ ея, но платы никогда не бралъ, какъ неразумный; святый Іоаннъ Устюжскій „ничтоже отъ кого взимаше" [CCCXXVI]; когда нѣкто богачъ, у котораго пропало 500 златницъ предлагалъ святому Симеону деньги за указаніе вора, то послѣдній отказался: „не хощу злата" [CCCXXVII]; святый Андрей Тотемскій не беретъ денегъ отъ старшины дикарей Ажбаки за исцѣленіе глазъ его [CCCXXVIII]. Серапіонъ Синдонитъ отдаетъ обратно заработанныя деньги язычникамъ-комедіантамъ и нѣкоему лакедемонскому мужу [CCCXXIX].

Такимъ образомъ, видно, что святые юродивые, желая слѣдовать за Хриcтомъ, прежде всего исполняли Его совѣтъ о нестяжательности, чтобы безъ смущеній и заботъ посвятить себя служенію Богу. Приступая работать Богу, они прежде вcего порывали связь съ міромъ и имуществомъ, какъ бы умирали для міра. Но какимъ образомъ могла возникнуть у нихъ мысль о такомъ крайнемъ нестяжаніи, выражающемся въ босоножіи, въ лишеніи одеждъ и пр.? Объясненіе этого найдемъ опять въ назначеніи человѣка. Жизнь духовная – дѣятельное приближеніе къ Богу, направленное къ вѣчному единенію съ Нимъ въ будущей жизни. Къ чему бы человѣкъ ни привязывался на землѣ, какъ бы сильно ни порабощала его чувственность, какія бы мечтательныя ни питалъ онъ желанія и какъ бы ни былъ счастливъ въ ихъ достиженіи, – ничто земное и временное его не удовлетворитъ. Это внутреннее недовольство настоящимъ и земнымъ служитъ несомнѣннымъ признакомъ того, что неизгладимо въ человѣческой душѣ стремленіе къ вѣч ному, небесному. Путь туда – дѣятельная любовь къ Богу. Стремленіе и любовь почти одно и тоже, потому что, вѣдь, мы не стремимся къ тому, чего не любимъ, но нельзя не стремиться къ тому, что любимъ. Любовь, когда она движетъ умомъ и волею человѣка, даетъ свое направленіе и внѣшнимъ его дѣйствіямъ, тогда она есть дѣятельная любовь, которая и возводитъ человѣка къ Богу. Общій и обязательный законъ этой любви тотъ, чтобы ничего не поставлять для себя выше Бога, ничего на землѣ и въ мірѣ не предпочитать Ему, ни къ чему не прилѣпляться больше Его [CCCXXX]. Это исканіе Бога и „прилѣпленіе" къ Нему можетъ имѣть различныя степени. „Чѣмъ болѣе кто любитъ, говоритъ у святаго Григорія Богослова олицетворенная чистота, тѣмъ постояннѣе смотритъ на любимаго. И я, возлюбивъ Христа, оставила здѣшнюю жизнь и не могу обращать взоровъ на иные предметы" [CCCXXXI]. „Сильно желающіе правды Божіей возносятся благочестивыми помыслами надъ всѣмъ видимымъ и въ радости живутъ съ ангелами превыше земли” [CCCXXXII]. Вотъ что побуждало святыхъ юродивыхъ доводить нестяжательность до крайнихъ предѣловъ. Прекрасно сознавая безполезность мірской суеты, они отрекались отъ міра и жили въ немъ, какъ странники. „какая польза для нас от мирской суеты, говорилъ святый Симеонъ другу своему Іоанну предъ отреченіемъ отъ міра, и какую найдем помощь в богатствах в день Страшного Суда? Не скорей ли они повредят нам? Точно так же наша юность и телесная красота – разве они всегда с нами? Не изменятся ли от старости и не погибнут ли от смерти? Да мы и сами не знаем, дождемся ли старости, ибо и юноши, не ожидающие смерти, умирают" [CCCXXXIII]. Значитъ, нестяжательность святыхъ юродивыхъ вызывалась ихъ желаніемъ свободно работать Господу. И дѣйствительно, по ученію святыхъ отцовъ, „У кого помысел занят попечением о житейских вещах, тот не свободен: ибо попечене о них держит его в своих руках и делает рабом своим, для себя ли он заботится о них, или для других. Свободный же от сего ни для себя, ни для других не печётся о житейском, будь он епископ, или дьякон, или игумен. Но и праздным он никогда не бывает и ни о чём, даже самом последнем и ничтожном, никакого небрежения не оказывает; а богоугодно всё делая и устрояя, о всём беспечален пребывает, – и это на всю жизнь.", говоритъ преподобный Симеонъ новый Богословъ [CCCXXXIV]. „Подобно тому какъ песокъ, брошенный въ огонь гаситъ послѣдній, такъ точно и попеченія житейскія и всякое земное пристрастіе теплоту сердца истребляютъ" [CCCXXXV]. „Если кто, говоритъ тотъ же святый Симеонъ новый Богословъ, отъ навыкновенія и желанія чувственныхъ отторже душу свою, и съ Богомъ связа сію не точію и стяжанія и пѣнязи свои презритъ, и яко о чуждихъ и странныхъ лишаемь сихъ, не будетъ печалиться, но по слову апостола, будетъ обновляться внутренно" [CCCXXXVI].