Я нашел этот журнал с пьесой и стал было читать, но Виктор сказал, чтобы я взял домой. Пьесы надо читать не спеша. Главная роль должна полюбиться Нюре. Тоже ведь первая комсомолка.
— А за «Женитьбу» возьмемся позже. Скоро я поднимусь и помогу, — пообещал Виктор и сделал движение, как бы доказывая, что этого ждать не так уж долго.
Как ему хотелось жить и работать!
Уходя, я встретил на крыльце Шурочку.
— Пойдем по тропочке, провожу тебя.
Миновав деревню и спустившись к мостику через ручеек, она остановилась и обернулась ко мне.
— Вчера у нас был секретарь ячейки Топников с доктором, — начала она. — Доктор сказал, что надежды нет. Рак горла и пищевода… — Она потянулась за платочком, шепотом произнесла: — Такие дела…
— Неужто все?..
— Все. Не знаю, как я без него… Он после смерти отца единственной опорой был у нас с мамой. Если бы не он, может быть, я и в педучилище не поступила — в школе училась так себе… — призналась Шурочка. — А он надел на меня узду, хватит, говорит, идти налегке. Запряг и сам стал помогать везти воз. — Она замолчала, наклонив голову и чертя носком туфельки узоры на песке. Я стоял и глядел на нее и на узоры. Нарушать ее молчание не посмел.
— Да, что еще я хотела сказать? — выпрямилась Шурочка. — Топников велел передать тебе, чтобы ты лобызал у него. И поскорее. Не догадываешься — зачем?
— Нет. Разве насчет ячейки?
— У братца придется тебе дела принимать.
— Сказала!..
— Не я сказала — Топников. И чего ж? Берись! Об одном прошу тебя, Кузя: не проговорись Виктору. Он еще верит, что сам вернется.
— Знаю. Но я никуда! — отрезал я, вдруг рассердившись на себя. Какой же из меня будет секретарь сельсовета, если столько времени не знал, как и слово-то это пишется.
— Вот и напрасно упираешься. Топников не похвалит, — возразила Шурочка.
Попрощавшись, она пошла домой. Пройдя по тропинке до поворота, оглянулась, попросила:
— Приходи опять. Мы с Виктором будем ждать тебя.
На другой же день утром я отправился к Топникову, правда, не решив еще для себя, что соглашусь на сельсоветское секретарство.
Топникова на месте, в партячейке, не оказалось — куда-то уехал. Я прождал до вечера, но и вечером он не явился. Уборщица хотела отвести меня к нему на квартиру ночевать, но я подумал, что если он вернется, то прежде всего зайдет к себе на работу, и остался в его комнатке. Лег на дощатый диван, подсунув под голову подшивку газет.
Утром меня разбудил знакомый голос:
— Вставай, дважды секретарь и одиножды избач!
Конечно, это был сам Топников. Я привстал, протирая глаза и ворча, что ни в сельсоветские секретари, ни в избачи не пойду.
— Какой же я грамотей? Мне знаешь какое письмо прислали из газеты, сколько насчитали ошибок?
— Видишь, газета тоже верит в тебя. Не верила бы — не прислала такое письмо.
Он глядел на меня по-отцовски, с доброй улыбкой. Был он еще в плаще, видно, только что вернулся из поездки, под глазами желтели мешки, сильно старившие его. Наверное, подумал я, он еще глаз не смыкал, смертельно спать хочет, как он это все выдерживает? Ведь у человека всяких дел под завязку, а еще и на меня время тратит, уговаривает.
— Что, лады? — потрогал он мой вихор.
— Получиться бы немножко, — сдаваясь, попросил я. — Курин вон какой грамотей.
— Курин — да! — подтвердил Топников. — Но поднатаскаем и тебя. Сейчас и отправляйся в город. В исполкоме обратишься к секретарю. — Он снова улыбнулся. — Точно, к секретарю. Видишь, без секретарей никуда. Гордись! Исполкомовский секретарь расскажет тебе, с чего начинать, по отделам поводят, заставят что-нибудь и пописать. Чем не университет будет? Университет… — раздумчиво повторил он. — Не всем еще приходится в аудиториях за студенческими столами сидеть. Но ничего, они не уйдут, по крайней мере от молодых, таких, как ты. С силами только надо получше собраться, потверже на ноги встать. Так-то, секретарь!
Но как ни торопил меня Топников, а немало еще по-расспрашивал тут, в кабинетике, и на квартире о Юрове, о настроениях мужиков, особо справлялся, все ли посеяли озимку, что говорят о тракторе и первых распаханных межах. Когда я сказал, что в засуху отсеялись нынче все, пустырей не осталось, что безлошадники опять ждут трактора, Топников повеселел:
— Так, так… Началось… Началось! И что еще зима принесет…
Зима, по его понятию, должна стать особенной. Кулаки это уже предчувствуют, не случайно опять стали припрятывать хлеб. Выжидают. Они еще покажут клыки. Но пусть знают: время работает на нас! Кстати, бедняк смелее пошел в партию. На днях двух земляков приняли — Дудорова и Горшкова. Каждую зиму они ходили на «чужую сторону» плотничать, а теперь сказали: пора на месте обстраиваться, на родной земле.