Прочтя это, Железнов сделал паузу, поглядел на меня, потом на Алексея, который старался выше поднять голову. А мне хотелось встать: подумалось, что такое можно слушать только стоя.
Железнов велел мне сидеть и снова загромыхал.
Я слушал, затаив дыхание. Он читал об алчных буржуях и помещиках, о царях и полицейских, которые объединились для священной травли коммунизма. Все это представлялось мне в картинах. Призрак коммунизма виделся в облике человека-великана, который идет по городам и крушит буржуев. Перед ним никто не может устоять, никакие лавочники. Соломоныч, еще недавно казавшийся мне крупным и породистым, сейчас в сравнении с человеком-великаном рисовался в виде карлика.
А когда Железнов стал читать о борьбе классов, в моем воображении замелькали лица деревенских богатеев. Увидел я и юровского Силантия, бегущего с косой на мерщика, и подгородных кулаков, хваставшихся своей хозяйственностью, и того, кто напал на Алексея. Вот по кому должен теперь ударить великан коммунизма. Иваша прав: нечего с ними цацкаться!
Кончив читать, Железнов спросил, как я усвоил. Я рассказал. Он усмехнулся:
— У тебя, братишка, зримое представление о предмете. У меня тоже так бывало. Помню: батя в конце смены требует нажимать на педали, это чтобы к норме излишечек дать — без этого он не уходил из цеха. Скажет он так о педалях, а у меня, понимаешь, в глазах целый велосипед, и ногами я уж туда-сюда. Ничего, потом доходило… Еще читать?
Я поглядел на Алексея. Лицо у него опять было в поту, утомленное. Ему нужен был покой, и я сказал, что на сегодня хватит. Но ночевать остался тут же.
Лег на полу, рядом с Железновым. Он долго ворочался, все никак не мог поудобнее устроиться на своей курточке, которой и одному-то было мало, а тут еще я подкатился к нему под бок. Я не шевелился, но Железнов, должно быть, чувствовал, что я тоже не сплю.
— Давай считать до ста, скорее уснем, — шепнул он. — Раньше мне это помогало. А тебе?
— Я, когда не спится, все что-нибудь вспоминаю.
— И сейчас?
— И сейчас.
— Что, например? — заинтересовался Железнов.
— Все про читаное думаю. Густо написано. А скажи: много знал языков товарищ Карл Маркс?
— Главные — все.
— И по-нашему, по-русски, умел?
— Обязательно.
— А по-французски?
— Само собой. О Франции он много писал. Слыхал: коммунары штурмуют небо? Это Карл Маркс о парижских коммунарах. Маркс, братишка, не только огромный ученый, а и революционер, и вождь. Одним словом — первейший марксист!
— А товарищ Ленин с ним встречался?
— Не довелось. Маркс умер, когда Владимиру Ильичу было только тринадцать лет. Моложе тебя был. Учился он тогда.
— И Энгельса не видел?
— И Энгельса.
— Подольше бы им пожить. Вместе, втроем-то, они бы, наверное, революцию на весь мир раздули. Если бы везде-то Советская власть!..
— Будет! — заверил меня Железнов.
Алексей пошевелился. Мы затихли. Но у меня еще вертелся в голове вопрос об Улугбеке, на которого, по словам Железнова, был похож Алексей. Не утерпел, тихонько спросил его.
— Улугбек — это наш общий знакомый… — ответил он.
— Рабфаковец?
— До рабфака он не дожил полтысячи лет. Это, братишка, знаменитый узбекский астроном был.
Я пристыженно умолк. Но, засыпая, решил, что и об Улугбеке найду книжку.
Утром мы с Ивашом проснулись одновременно. Я пошел в швальню, он проводил меня до ворот, прислушиваясь к чему-то.
— Кажется, отбуянилась. Что ж, потрудилась, можно и передохнуть.
— Ты о ком?
— О Волге. Кстати, жеребеночек-то оклемался. И хозяин нашелся, но, знаешь, тоже из Камети. Барышник один возил сено на кобыле с затопленного луга, а жеребчик и отбился.
Он снова прислушался к вздохам Волги и сказал, что сходит туда, поглядит, и попрощался со мной.
В этот раз хозяин не оговорил меня, наоборот, даже справился о здоровье Алексея, хотя, как понял я, лишь для того, чтобы спросить, а не узнать. Ну, это уж его дело.
Я же по-прежнему не пропускал ни одного вечера, продолжал ходить к брату. Иногда приносил от него книги, которые Павел Павлович оглядывал, прочитывал страницу-другую и произносил:
— Важнецкое чтиво…
Казалось, он одобрял мой выбор. Но, увидев как-то среди других учебник математики, вдруг вперился в меня, вытянув длинную шею.
— Еще учебничек, хм. Тебя уж интересует ли портновство? Не в счетоводы ли какие метишь?
«Прорвалось!» И чтобы не остаться в долгу, я ответил:
— Счетами не запасся, а то бы можно и в счетоводы. Кому-то ведь надо учитывать хозяйские доходы…