Демонстративно медленно отведя лезвие своего дай-то вниз параллельно чуть согнутой ноге, Котаро выждал еще целую долгую секунду, видимо, чтобы все прочувствовали и "насладились" моментом. А потом он метнулся ко мне, уже привычно превращаясь в кровавый размазанный силуэт и вскидывая меч для сокрушительного удара по восходящей. Я в этот момент как раз держал синай Тори перед собой на уровне груди и, без замаха, одним лишь скупым движением кисти швырнул его в ноги противнику.
На то, чтобы среагировать у якудзы ушло какое-то мгновение. И хотя вращающийся пропеллером "меч" даже успел зацепить его по голени, Котаро без труда уклонился от моего броска, почти не сбавляя начальную скорость атаки. Но все же это было "почти", и на это были затрачены те самые крохи времени, которые понадобились мне, чтобы оказаться прямо перед врагом.
Моя левая ладонь успела лечь поверх запястий якудзы, останавливая только начавшийся выпад меча, а согнутый правый локоть с двукратным усилением, за счет наших встречных скоростей, врезался Котаро в лицо. Точнехонько между глаз, чуть повыше переносицы. Хромированная оправа очков беззвучно согнулась, линзы (я не знаю точно, из чего они там были сделаны, но явно не из обычного оптического стекла) покрылись сетью трещин, но не разбились и не рассыпались, а голову моего оппонента откинуло назад. После такой подачи и в столь удачную точку любой человек, как минимум на секунду, оказывается полностью ослеплен, оглушен и дезориентирован. А секунда - это более чем достаточно в таком деле как драка без "оградительных барьеров".
Разогнув правую руку, я прихватил Котаро за волосы на затылке и дернул его обратно на себя и вниз, попутно сгибая колено. Удар под диафрагму окончательно выбил из якудза весь дух. Бросок через бедро с подсечкой стал завершающим штрихом. Парень треснулся об бетонные плиты, потеряв в полете свой меч, и покатился по земле. Умудрившись после этого остановиться и, так и не потеряв сознание, Котаро начал вставать с четверенек, похоже, на чистом рефлексе. Что же боец он был действительно неплохой, не всякий сумел бы найти в себе силы на это. Но отдавать лишнюю дань уважения его упорству и готовности продолжать борьбу я не собирался. Якудза был еще только в начале подъема, когда я очутился рядом и без изысков заехал парню ногой по лицу. Тонкая подошва моего "теннисного" кроссовка прекрасно дала почувствовать, как основание стопы со всей силы впечаталась наследнику клана Асахикава в зубы.
Опрокинувшись резко назад, Котаро сначала пролетел несколько шагов, не касаясь земли, потом знатно приложился спиной о бетон и "проехал" по нему еще не менее метра. На мгновение замершее скопище подростков, наблюдавших за происходящим, буквально взорвалось, издав нечленораздельный вопль радости, на фоне которого я все-таки сумел отчетливо расслышать победный клич Коджимы. Сопровождение Котаро, все как один, замерли с потерянным видом и неверяще пялились на затихшее тело совершенно пустыми глазами. Бедные парни, ничего хорошего их теперь точно не ждет, особенно когда их работодатель узнает, что что-то серьезное случилось с его старшим отпрыском. Почему-то за себя я в этой ситуации переживал гораздо меньше. Мне бросили вызов, я принял его и победил - и надо быть совсем гнилыми уродами, полностью положившими на все старые принципы борёкудан, чтобы докопаться ко мне в такой ситуации.
Человек в красном спортивном костюме заметно дернулся, издав кашляющий звук, но все-таки опять попытался подняться. Рука, на которую Котаро поначалу опирался, сразу же задрожала и окончательно не выдержала всего спустя мгновение, заставив парня снова распластаться на земле.
- Готов огрызок мажорный, - услышал я краем уха комментарий со стороны Одноглазого Тори, сделанный донельзя довольным голосом.
Однако, несмотря на утверждение лидера банды кендошников, молодой якудза снова попробовал встать, и на этот раз у него получилось заметно лучше, чем в предыдущий. Приняв кое-как сидячее положение, Котаро большим пальцем правой руки стер кровь с разбитой нижней губы и со злым шипением отшвырнул в сторону потрескавшиеся очки. Надо заметить, что без них физиономия у этого засранца приобрела куда более хищное и жесткое выражение. Даже сразу стало видно то, что в нашей среде именовали "породой".