В 498 году произошла денежная реформа: к серебряным и золотым добавилась медная монета нового образца — фоллис номиналом 40 нуммиев[111]. Сначала он был относительно легким, около 10 граммов, но затем потяжелел примерно вдвое. Этот тип монеты с обозначением номинала на оборотной стороне (40 нуммиев — буквой М по-гречески или XXXX — римскими цифрами) продержался несколько веков.
Прокопий в «Тайной истории» сообщает, что ко времени смерти Анастасия фиск накопил 320 тысяч фунтов золота — почти 105 тонн![112]
Российский исследователь В. В. Серов отметил одну интересную особенность: авторы «Кодекса Юстиниана» (о нем будет сказано в свое время) среди бесчисленного множества императорских конституций старались не отбирать для кодификации законы Анастасия. Возможно, это было вызвано ревностью Юстиниана к административным талантам предшественника своего дяди[113].
Много и тщательно занимаясь вопросами гражданского управления, Анастасий старался действовать сравнительно мирно. Церковный историк Евагрий говорит, что император отличался человеколюбием и не желал, чтобы «совершалось что-либо, пусть даже великое и достойное упоминания, если [при этом] прольется хоть капля крови»[114]. Насчет «некровопролития» с Евагрием можно поспорить. Даже если взять один лишь Константинополь, кровавые мятежи в нем сопровождали почти все царствование Анастасия.
Самым крупным из них стало восстание фракийских войск, продолжавшееся несколько лет и едва не стоившее императору власти. Согласно византийским источникам, в 513 или 514 году комит федератов Виталиан, герой персидской войны, объявил себя защитником православной веры и выступил против Анастасия, монофиситские симпатии которого не были секретом. Заручившись поддержкой болгар и славян, Виталиан возмутил своих подчиненных, использовав в качестве повода сокращение выплат фракийским федератам, среди которых было много его соплеменников-готов. Полководец захватил государственные средства, хранившиеся во фракийском Одессе, оделил деньгами солдат и подступил к Золотым воротам Константинополя. Начальник фракийских войск Ипатий, племянник августа, не смог организовать сопротивления. В Городе на стенах домов были во множестве развешаны кресты и прокламации, убеждавшие жителей в православии императора и объяснявшие, почему нельзя поддаваться на уговоры Виталиана. Тот же поставил условием снятия осады «восстановление православия» и требовал, ни много ни мало, решения вопросов веры с участием представителей римского епископа. Анастасий, видимо, подкупил командиров Виталиана (Марцеллин Комит упоминает о каком-то «введении в заблуждение»[115]), и через восемь дней мятежники отступили.
Против Виталиана отправился с огромной армией полководец Кирилл, однако в самом начале похода враги захватили его и закололи в собственном шатре («между двумя любовницами», — сообщает пикантную подробность Марцеллин Комит[116]). На место Кирилла заступил Ипатий. Вскоре его огромное (по разным оценкам, от 65 до 80 тысяч) войско было разгромлено, а сам он попал в плен.
Мятежники вновь осадили столицу, угрожая штурмом. Помимо денег и новой должности для себя, Виталиан запросил возвращения из ссылки недавно низложенного патриарха Македония II, и Анастасий принял эти условия. По требованию мятежников в соблюдении этого договора поклялся не только император, но также синклит, командиры дворцовых схол и «архонты народа», то есть главы цирковых партий. Получив клятвы, а также золото (две тысячи либр!) и титул военного магистра Фракии, Виталиан отступил.
Анастасий начал затягивать выполнение данных обещаний. Решение о назначении Виталиана магистром он и вовсе отменил. В ответ на упреки в обмане император заметил, что правитель в случае нужды вправе нарушить любую клятву[117]. В 515 году Виталиан подошел к столице в третий раз, но Анастасий двинул на корабли мятежников свой флот. В морском бою Виталиан был разбит, после чего скрылся[118], а остатки его армий присягнули императору.
111
Это позволило, по подсчетам В. В. Серова, сэкономить около 100 т бронзы, или чуть более 200 фунтов золота (
112
Тайная история. XIX. См.:
114
117
118
Греческие историки Иоанн Малала (кн. XVI) и Иоанн Никиусский (гл. LXXXIX) сообщают о том, что флот мятежников был сожжен горючим составом, в который входила сера (первый зафиксированный случай применения «греческого огня»?). См.: