Избранный новым императором христианин Иовиан заключил с персами крайне невыгодный мир и повел армию домой. По неизвестным причинам 16 февраля 364 года он скончался, не достигнув Константинополя, и на его место выбрали отсутствовавшего полководца Валентиниана. Назначив себе соправителем брата Валента, Валентиниан I воцарился на долгие десять лет. Человек свирепый и решительный, он большую часть правления посвятил делам Запада, отражая натиск многочисленных варваров на границы по Рейну и Дунаю. Валент же[18] управлял Востоком до 378 года, пока не пал в битве с готами под Адрианополем. К тому времени Западом правил Грациан (сын умершего своей смертью Валентиниана I) с малолетним сводным братом Валентинианом II.
Новым августом Востока стал военачальник Феодосий. После убийства в 383 году Грациана он фактически остался самодержцем (Валентиниан II был еще ребенком). Феодосий сумел договориться с вестготами, отразить набеги других варваров и победить в тяжелых гражданских войнах с узурпаторами Магном Максимом (во время мятежа которого и погиб Грациан) и, спустя несколько лет, Евгением[19].
Как мы видим, и в конце IV века жизнь в империи стабильностью не отличалась. Властям приходилось активно заниматься пропагандой, напоминая гражданам о традиционных римских ценностях и гордом имени римлянина. В честь Феодосия в Константинополе были сооружены гигантская колонна и невиданных размеров триумфальная арка (от них до нашего времени дошли лишь обломки), а на ипподроме воздвигнут обелиск (стоит на стамбульской площади Ат-Мейданы и поныне). Но никакие арки и колонны не могли подменить собой тот факт, что разница между декларированным положением «римского гражданина, владыки мира» и реальностью была громадной. Римлянин нес на себе тяжесть налогов, общественные повинности — а что получал взамен, кроме права на гордое наименование? В самом Риме около Колизея стояла арка Константина, который самые крупные победы одержал не над внешними врагами, но над соотечественниками. После другой гражданской войны IV столетия (Констанция II с узурпатором Магненцием) армию Запада пришлось пополнять одними варварами, в то время как другие бесчинствовали в Галлии. «Констанций, воюя с Магненцием, отнявшим чужие владения, но правившим, лично блюдя законы, считал необходимым исчерпать все средства, дабы овладеть этим человеком. И вот он письмами открывает путь варварам в римские пределы, заявив в них о своем дозволении им приобретать земли, сколько только они смогут. Когда это разрешение было дано и письма те отменили условия договора, они хлынули потоком, при отсутствии какого-нибудь сопротивления, — Магненций держал свои войска в Италии — и цветущие города становятся их полной добычей, деревни разносились, стены низвергались, увозилось имущество, женщины и дети, и люди, коим предстояла участь рабов, следовали за ними, унося на плечах собственное свое богатство, а кто не в силах был выносить рабство и видеть жену свою и дочь в позоре, в слезах был убиваем, и когда наше достояние было перенесено, то, завладевшие землею, нашу запахивали собственными руками, а свою руками полонянников. А те города, которые избежали взятия благодаря крепости стен, земли, кроме самого незначительного количества, не имели и жители пропадали с голоду, хватаясь без разбору за все, чем только можно было питаться, пока число их становилось столь незначительным, что самые города обращались вместе и в города, и в поля, и незаселенного пространства в ограде хватало для посевов. Действительно, и быка запрягали, и плуг влачился по земле, и семя бросали, всходил колос, являлся и жнец, и молотильщик, и все это в пределах ворот города, так что пленных никто не назвал бы более злосчастными, чем тех, кто остались дома»[20].
Эти восклицания Ливания несут на себе печать риторических упражнений, но каких-нибудь двадцать-тридцать лет назад они не пришли бы в голову римскому оратору. Адрианопольская катастрофа 378 года открыла путь в империю вестготам. Тем временем остальной варварский мир Европы глухо клокотал, словно предупреждая о грядущем взрыве — «Великом переселении народов». Отзвуки неясного шевеления уже доносились из-за Рейна и Дуная, из бескрайних степей Приазовья и Тавриды: там вызревало нечто грандиозное и чуждое. В общем, что-то становилось не так в и без того непростом мире римлян. Наступали тревожные времена.
18
В сентябре 365 г., воспользовавшись временным отсутствием Валента в Константинополе, язычник Прокопий (родственник покойного Юлиана) захватил столицу. За несколько месяцев правления Прокопий утратил симпатии войск, был оставлен солдатами, схвачен сторонниками Валента и 27 мая 366 г. казнен.
19
Евгений получил власть после загадочной смерти (скорее всего, насильственной) Валентиниана II в мае 392 г.