Так или иначе, ребенок появился на свет и получил имя Иоанн. Отец ребенка, араб, увез его в Палестину. Иоанн вырос, узнал, что его мать стала императрицей, и прибыл в Константинополь после смерти отца.
Феодоре доложили, что к ней приехал сын Иоанн. «Каким образом этот несчастный исчез впоследствии из числа людей, этого сказать я не могу, и никто с тех пор не видел его, даже после смерти императрицы», — пишет Прокопий. Правда это или нет, сказать сложно. Зато Кесариец пускается в пространные рассуждения о том, что все вышеперечисленные события способствовали падению нравов… чем отвлекает читателей от законных вопросов: откуда он взял все эти сплетни и всю чепуху, о которой идет речь на страницах «Тайной истории»?
Феодора, по мнению Кесарийца, постоянно издевалась над действующим византийским законодательством.
«У нее собирались судьи и она сама выбирала таких, которые готовы были драться между собой из-за того, кто из них больше других способен понравиться императрице, подавая свое мнение, бесчеловечностью своего приговора». То есть велся отбор грамотных юристов; результат был один. «Состояние человека, попавшего в… беду, она тотчас конфисковала, а его самого, подвергнув самому позорному наказанию, хотя бы он с древних времен принадлежал к знатнейшим фамилиям, она считала вполне допустимым для себя или наказать изгнанием, или казнить».
И снова — знать, богачи, «уважаемые люди» — жертвы террора. Всё это из-за вздорного мстительного нрава Феодоры? Или мы имеем дело с последовательной системой уничтожения правящего класса, верхи которого постоянно плетут заговоры с целью устранить Юстиниана и Феодору, распространяя вздорные слухи о базилиссе-проститутке и безголовом царе?
Прокопий не унимается. Ему нужны примеры, но их мало. Вот еще один. «Был некий патрикий, человек престарелый и долгое время занимавший высшие должности. Имя его я хорошо знаю, но здесь не назову, чтобы не увековечить вместе с его именем нанесенную ему обиду». Он одолжил много денег одному из приближенных Феодоры, но получить долг назад никак не мог. Тогда пострадавший явился к императрице, чтобы пожаловаться на должника. Феодора приняла патрикия, но приказала евнухам явиться на аудиенцию и быть начеку. Просителя ввели в гинекей (на женскую половину дворца). Патрикий почтительно поклонился и «голосом, дрожащим от слез», сказал:
— О, владычица! Трудно для человека моего звания нуждаться в деньгах. Прибегая к тебе, умоляю и прошу помочь мне в моем справедливом деле и избавить меня от гнетущих бед.
Феодора «звучным голосом ответила ему»:
— О, патрикий!..
А хор евнухов подхватил следом за нею:
— Какая у тебя обширная грыжа!
«Вновь этот человек стал умолять ее и произнес речь, приблизительно такого же содержания, как я привел выше, но женщина ответила ему так же, как и раньше, и хор, как и раньше, подхватил ее слова, пока, наконец, этот несчастный, отказавшись от своего намерения, не совершил перед ней обычного поклона и не ушел домой». Не совсем понятно, что перед нами: простая дворцовая сплетня из разряда баек про «императора без головы» или реальное событие?
Понятно, что выскочка Феодора с наслаждением издевается над аристократами, которым жилось в ту эпоху несладко. Но это — часть системы, которую она насаждала вместе с Юстинианом.
Больше всего император и его жена боялись новой попытки переворота, как в дни восстания «Ника». Поэтому «выслушивалось бесконечное количество наветов, и уже готов был суд о низвержении существующего порядка». Причем боялись отнюдь не простолюдинов. Сам император, по мнению Кесарийца, оставался одним из них — мужиком, варваром, выскочкой, который даже грамотный канцелярский документ составить не может. Однако «выскочка» и его жена так блестяще наладили работу по обезвреживанию политических преступников, что восстание «Ника» стало первым и последним (если не считать этнических и религиозных бунтов на окраинах, но это другое). Они снова и снова трудились, чтобы улучшить управление империей.
3. БУДНИ ИМПЕРАТРИЦЫ
Базилисса пыталась вмешиваться в общественную жизнь. Например, боролась с проституцией, но даже это вызывает нарекания Кесарийца. Мы видим, что в начале правления царица собрала полтысячи женщин легкого поведения, «которые для скудного пропитания занимались открыто развратом по 3 обола, за гроши, посредине площадей», всхлипывает Кесариец от сострадания. Феодора отправила их на противоположный берег Босфора в специально созданный «монастырь раскаяния».