— Неудобно, — сказал он Герману, — чтобы ты был доносчиком. Если Аршак сумеет бежать и скрыться, то обвинение останется недоказанным. Я лично, не проверив дела, не привык верить или докладывать императору. Поэтому я хочу или услыхать своими собственными ушами, или чтобы кто-либо из моих близких по уговору с вами совершенно ясно услышал крамольные речи.
Герман понял, что в любой момент может превратиться из обвинителя в обвиняемого. Требовались доказательства. Полководец велел своему сыну Юстину сделать так, чтобы заговорщики разоблачили себя.
Но с Аршаком Юстин говорить не мог. Тогда он привлек двух других армян, состоявших в заговоре, — Артабана и какого-то Ханаранга. У последнего Юстин хитростью выудил все данные о заговоре. Разговор состоялся в комнате, часть которой была отделена шелковой занавеской. За нею прятались люди Маркелла. Они услыхали подробности беседы.
Заговорщики рассуждали, что нужно одним ударом покончить с Юстинианом и Велисарием. Если убить только Юстиниана и провозгласить императором Германа, то может разразиться гражданская война: Велисарий объединит чернь, которая составляет сторонников Юстиниана, пойдет на столицу и перебьет заговорщиков. «Но как только Велисарий прибудет в Византию и будет у императора во дворце, тогда поздним вечером они явятся туда, захватив кинжалы, и убьют Маркелла и Велисария вместе с императором». Таков был план.
Маркелл выждал удобный момент и доложил обо всём царю. Базилевс был поражен, разгневан и посчитал Германа виновным в том, что тот не донес сразу. Император «велел тотчас же арестовать и заключить в тюрьму Артабана и его соучастников и приказал некоторым из начальников произвести допрос под пыткой», передает Прокопий.
Затем Юстиниан созвал сенат, чтобы решить вопрос о наказании виновных. Мнения сенаторов разделились. Кто-то заступался за Германа, кто-то распалял гнев самодержца. «Все остальные молчали, подавленные страхом и своим непротивлением предоставляя свободу проявлению его воли». Один только Маркелл говорил прямо. Начальник стражи заявил, что Герман давно предлагал сообщить императору о заговоре, но промедлил сам Маркелл, ибо «очень тщательно разбирался во всех мелочах и поэтому так медлил с сообщением». Гнев императора улегся. Начались расправы. Прежде всего Юстйниан разжаловал романтичного глупца Артабана, «не сделав ему, помимо этого, ничего дурного, а равно и всем остальным, если не считать того, что всех их держал под арестом, но без бесчестия, во дворце, а не в обычной тюрьме», сообщает Прокопий. На том и закончился армянский заговор. Похоже, базилевс разобрался и сообразил, что у крамольников не было опоры ни в народе, ни в армии, ни в сенате. Страхи прошли.
Юстиниан мог спокойно продолжать свою политику. «Святой император» совершенствовал империю и сражался с ее врагами. Что касается Артабана, то его вскоре помилуют и пошлют на фронт. Юстиниан не был безжалостным истребителем каждого, кто покушался на его власть. Мы видим, что отношения между властью и подданными в Византии гораздо тоньше, чем принято думать.
2. ВТОРЖЕНИЕ ПЕРСОВ
У базилевса оставались два главных внешних врага: остготы и иранцы. На восточном фронте наступило затишье, но продолжалось недолго. Схлестнулись между собой арабские племена: гассаниды и лах- миды. Первые по-прежнему ориентировались на Византию, вторые — на Иран. Действующие лица оставались всё те же. У палестинских гассанидов царем был Харис ибн Саалаба (529–549). Византийцы звали его Арета. Иракскими лахмидами правил ал-Мунзир III ибн Нуман (505–554). Оба ненавидели друг друга. Ал-Мунзир был сильнее, наглее и энергичнее своего коллеги. Он постоянно тревожил палестинских арабов набегами. Наконец в 546 году захватил в плен сына Хариса и принес его в жертву планете Венера, которую арабы называли Узза. Это переполнило чашу терпения Хариса. Он собрал ополчение, напал на иракцев и нанес им крупное поражение.
Автор классической монографии «Арабы у границ Византии и Ирана» Н. В. Пигулевская пишет, что это поражение не слишком ослабило военный потенциал лахмидов. Еще в первой половине правления Юстиниана им удалось разгромить вождество бану кинд в северной и центральной Аравии. В результате иракцы надолго получили перевес в борьбе. Немаловажен еще один факт. Бану кинд, как и палестинские арабы, были христианами. После разгрома киндитов перевес получили язычники. Однако библейские традиции всё же остались. Пройдет всего несколько десятилетий, и они трансформируются в новую веру — ислам.