Впрочем, роман есть роман. На самом деле Велисарий был еще молод и не настолько богат, чтобы содержать внушительную частную армию. Да и гепид Мунд разительно отличался от тупого наемника, каким выведен в художественной книге. Это был «умный немец» на царской службе. Его сын рос в ромейской среде и был, вероятно, больше похож на грека, чем на варвара. Сам магистр Мунд тоже не хотел быть варваром и довольно скоро приобщился к византийской элите, хотя люди типа Прокопия над ним посмеивались.
Но вернемся к бунту.
Организаторы спектакля прятались за кулисами, в то время как толпа носилась по городу. Наконец (это произошло 15 января 532 года) кто-то надоумил людей, что неплохо бы выбрать нового императора. Народ устремился к морю, к пристани Юлиана. Там находился дом Проба (или Прова, если произносить его имя на «мягкий» греческий манер) — одного из никчемных племянников Анастасия. Бунтовщики ворвались в дом и предложили Пробу стать императором.
— Проба — базилевсом ромеев! — ревела толпа.
Тот категорически отказался. Повстанцы «искали оружия, — пишет Феофан, — наполняли криками воздух, требовали другого царя, потом зажгли дом Прова, который тут же и рухнул. Продолжая далее идти, сожгли бани Александровы и большой странноприимный дом Сампсона со всеми его больными; кроме того, сожгли великую церковь, с колоннами обеих сторон, отчего она со всех четырех сторон повалилась».
Проб от греха подальше уехал из столицы (впоследствии его отправят в ссылку по приказу Юстиниана, но потом вернут как совершенно безвредное существо).
Неожиданно в городе возникла потасовка. «Зеленые» и «голубые» поссорились, началась кровавая драка, причем убивали не только мужчин, но и женщин. Об этом говорится в анонимной «Пасхальной хронике», и это — ценнейшее свидетельство того, до какого омерзительного состояния дошла восставшая толпа люмпенов, руководимая расчетливыми латифундистами, для которых тысяча — другая жизней всей этой мелюзги не имела значения. Крестьянского императора загоняли в угол. Чтобы спасти страну, он должен был стать палачом для населения собственной столицы.
Юстиниан располагал во дворце всего несколькими сотнями телохранителей да парадной гвардией, в которой служили сынки сенаторов. Эти-то паркетные вояки и отказались сражаться против бунтовщиков. Небольшое количество войск свидетельствует, что еще недавно социальная база императора была широка, он не ожидал бунта.
Мы уже говорили, что царь вызвал подкрепления — в основном наемников, однако численность императорских войск всё равно была невысока.
По приказу Юстиниана наемники в числе 3000 человек атаковали повстанцев. Бои завязались на площади перед зданием сената. Главной ударной силой базилевса оказались герулы и гепиды.
Восставших удалось вытеснить из правительственного квартала и отогнать в Октагон («восьмиугольник»). Так назывался район, прилегавший к комплексу правительственных зданий. Отступая, мятежники поджигали дома и умело вели уличные бои. Повсюду бушевали пожары.
В это время случился мрачный инцидент, о котором упомянул более поздний византийский хронист Зонара. С толпой смешались священники и попытались остановить правительственные войска. Однако наемники были арианами, они набросились на толпу и изрубили вместе с нею церковников. Это возмутило православное население Константинополя. Сенаторы, которые скорее всего и подставили монашество под мечи гепидов, могли торжествовать: авторитет Юстиниана резко упал в глазах столичных жителей. Казалось, победа восстания близка. В эти страшные дни Византия могла пойти по другому пути — быстрого распада и гибели, как Западный Рим…
Герулы и гепиды оттеснили толпу, но отступили перед пожарами. Мятежники безжалостно жгли город. В огне погибла даже базилика Святой Софии, которая была украшением Константинополя.
Пожары сделали свое дело, наемники отошли обратно в Большой дворец. Повстанцы убивали сторонников Юстиниана, если находили таковых в городе. Началась настоящая гражданская война в миниатюре. Казалось, дело Юстиниана погибло.