Противник был ошеломлен. Видимо, куски камня сильно приложили графа, пробив ему голову. По виску текло красное. Лицо было изрезано мелкими осколками посуды. И я шагнул к противнику. Замахнулся и ударил, целя в грудь.
Острие клинка пробило броню и вгрызлось в плоть. Я надавил на рукоять сильнее, вгоняя оружие глубже, и сила противника потекла в меч, передаваясь мне. Темноглазый граф замахнулся топором, но удар вышел слабым. И я ловко создал щит, подставив его под окутанное лепестками пламени лезвие. Щит покрылся трещинами, но к моей удаче выдержал.
Ульбарс захрипел, на его губах выступила розовая пена. Меня же охватила волна эйфории. Такой сильной, которой я еще никогда не испытывал. Голова кружилась, сердце бешено колотилось, словно готовое вот-вот проломить ребра и выскочить из груди. Десны заледенели, а руки от кончиков пальцев до плеч охватила волна приятного покалывания. Кровь словно закипела, а вливаемая энергия будто оторвала меня от пола, подняв над землей. Клинок гудел и вибрировал, жадно впитывая силу.
Граф ударил еще раз, но я подставил щит. И острие топора увязло в пластине. А через секунду, ослабленная ладонь отпустила рукоять топора, и с глухим стуком безвольно упала на пол.
— Хороший… Ход, — слабо прохрипел граф. — Но я еще… Вернусь. И доберусь до тебя… душеправ.
Я только покачал головой:
— Это вряд ли.
Граф ощерился красными зубами, которые вдруг показались частым рядом клыков.
— Ты слишком мало знаешь про этот мир, юнец. Он куда хитрее, чем ты думаешь. Ночи всегда длиннее дней. Тьма… сильнее…
Он захрипел, задергался и замер. И я активировал способность «Мастера-анатома», чтобы убедиться, что граф мертв. Силуэт противника был черным.
Тяжело дыша, я выдернул меч из чужого тела, и отпустил оружие, заставляя его исчезнуть. Но клинок словно врос в мою ладонь и никак не хотел исчезать. Его рукоять показалась одновременно раскаленной и ледяной. Она пульсировала в моей руке. Я посмотрел на острие клинка и понял, что он все еще был выпачкан в красном, которое исчезало на поверхности металла. Наконец, я смог стряхнуть со своих рук клинок. Затем взглянул на ладони, отметив мертвенно бледную кожу. В голове шумели, делясь информацией, сотни и тысячи чужих голосов. Они упрекали, ругали, молили. На сотнях языках, которые я каким-то чудным образом понимал. И только один из них выделялся из неразборчивого гомона:
«Молодец, светлый мальчик, — вкрадчиво шептал кто-то незнакомый. — Хитростью и силой ты убил этого жалкого человека. Такое мне по душе. До встречи, светлый мальчик».
Я затряс головой, пытаясь отогнать этот и сотни других чужих голосов. Но они стали лишь громче. От какофонии чужих обрывочных и неразборчивых мыслей, мне казалось, что я схожу с ума. Они бились в моих ушах, клокотали яростью в черепе и взывали к чему-то внутри меня. И к собственному ужасу я отозвался. Я закричал, запрокинув лицо к потолку. И мой крик заглушил остальные звуки, сделав из далекими и неразборчивыми. Я кричал до тех пор, пока легкие не загорелись болью, пока глотка не раскалилась добела и голосовые связки не заныли. Чужие мысли все еще гудели сердитым разбуженным ульем злых ос. Но их звук перекрывало мое надсадное дыхание.
— Я тут один, — просипел я, заставляя себя поверить в это. — Только я.
На подгибающихся ногах я сделал несколько шагов и без сил рухнул на пол. Прикрыл глаза словно провалился под землю. И я улетел в чернильную темноту.
Пришел в себя я резко. Словно меня кто-то толкнул, вырывая из омута темного ничто. Я открыл глаза, тяжело дыша осмотрелся. Утер выступившую на лбу испарину. И взглянул на тело мертвеца. С облегчением заметил, что пока я был без сознания, Темноглазый граф не встал с пола и не ушел по своим делам. Труп по-прежнему лежал на том месте, где я его оставил. Клинок прижег противника, оставив на теле рубец, который не дал натечь на пол красному.
Не знаю, сколько я проспал, но чувствовал себя прекрасно. Был бодр, свеж, и готов к новым свершениям. А темная сила противника все еще переваривалась во мне, отзываясь отголосками эйфории. И ее было настолько много, что кровь кипела от переизбытка. И я глубоко вздохнул, ощущая боль в грудной клетке, видимо пару ребер я все же умудрился сломать. Встал на ноги, потер ладони, разгоняя силу, активировал «астрального двойника». И с облегчением вздохнул, заметив единственный во всем доме белый силуэт со знакомыми темными пятнами. Я резко развернулся, чтобы увидеть стоящего у подножья лестницы дядю. Он рассматривал меня так, словно видел впервые.