— И не только в своем, — произнёс он. — Господин Бирюк сказал, что раны были обожжены силой. Потому и убирать много не пришлось. Многовато вы вчера влили энергии в клинок. У вас меч?
Я смерил мужчину цепким взглядом, но он не отвел глаз.
— Все верно.
— Странный выбор для оружия. Почему не рапира?
Мне вдруг захотелось ответить ему грубостью. Сказать что-то резкое, потому что Круглов наверняка знал принцип выбора оружия у аристократии. Но я сдержался и пожал плечами.
— Так вышло.
— Насколько я знаю, это оружие не самое удобное в бою, хотя вес и теряется в процессе битвы.
— Да бросьте, меч очень хорошее оружие, — заявил вдруг Иванушка и взял с блюдца очередное печенье. — У меня самого меч. И я с ним легко управляюсь. Можно будет как-нибудь устроить тренировку с Василием Михайловичем. Я бы показал ему пару удачных связок.
Парень невинно посмотрел на дядьку и уточнил:
— Не возражаете?
— Хитрец, — проворчал Петр и подвинул к нему вазочку с вареньем. — Я не стану для племянника обузой. Решит тренироваться — пусть идет.
— Ох, вы не пожалеете, княжич, — тотчас просиял Иванушка, обратившись ко мне. — Мне ведь и учить-то этим трюкам некого. Почитай у всех то шпаги, то сабли кривые. А ими совсем иначе воюют. Вот меч — это сила. Это ведь оружие былинное. Сами витязи и богатыри ими пользовались.
— Кто? — уточнил я, не поняв значение одного из слов.
Пётр закатил глаза:
— Он сейчас начнет сказки сказывать, — произнес он. — Ты его слушай, только когда он сытый. А то начнет про Фому, а закончит про Ерему.
— Я когда не дюже голодный еще лучше умею истории складывать, — возразил Иванушка.
И я в очередной раз подивился тому, как в его присутствии дядька становится добрее.
— Вы довольны столом? — сменил тему Виктор. — Почти такой же, какой был раньше.
Дядька провел рукой по столешнице и усмехнулся:
— Тут была щербинка. Когда-то Василий выхватил клинок и мазнул по поверхности.
— Опасный маневр, — удивился гость.
— Это было давно, — пояснил дядя. — Когда он еще не умел толком с ним управляться. Что-то его напугало, и меч появился в его руке сам собой.
Я хмыкнул, точно помня, что испугался я не случайно. Дядька несколько дней нагонял на меня страху, придумывая историю про нечисть, которая живет по углам дома. Сейчас я понимал, что ему важно было заставить мою силу проснуться. Но в детстве я, наслушавшись этих историй, боялся собственной тени. И когда дядька вдруг испуганно крикнул и указал мне за спину, то меч и впрямь сам явился в моей ладони.
— Значит, воин проснулся в младшем Юсупове давно. И вчерашняя победа была не только результатом везения, — предположил Виктор.
— Если бы не дядька, то сидели бы мы с ним сейчас в подвале. Возможно, даже на цепи, — уверенно заявил я.
Виктор недовольно поморщился. Но все же ответил:
— Это была наша ошибка, мастер Юсупов. У которой теперь есть последствия. Но Братство готово попытаться ее исправить.
Я сделал еще один глоток отвара и взглянул на Круглова:
— Вот как? И каким же образом?
— Мы назначим вам секретаря и охрану, — спокойно ответил Виктор. — Хотя теперь все воины из «Упырей», кому удалось бежать из особняка Лазарева, мертвы.
— А Инга? — полюбопытствовал я.
— Эта девица смогла улизнуть, — с неохотой признался мужчина. — Но она не воительница. Насколько нам известно, она даже не имеет ранга и силой владеет на начальном уровне.
— Не стоит недооценивать того, кто сумел обмануть Лазарева, — заметил я. — Помнится, вчера вы сказали, что Ульбарс ранен и дело его поимки уже решенное. Однако все обернулось несколько иначе. И в роли добычи едва не стала семья Юсуповых.
На губах Виктора появилась хищная ухмылка, которая меня больше не пугала. Мужчина вкрадчиво заговорил, словно его вполне устраивало направление нашей беседы:
— Тем более, будет уместно, если рядом с вами будет наш человек. Вы должны это понимать, Василий Михайлович. Тот, кто будет отвечать за вашу безопасность в ближайшее неспокойное время. Пока все не утрясется.
Я замолчал, обдумывая предложение. Затем взглянул на дядю и настороженно протянул:
— Ну, если Пётр Феликсович не будет против гостей…
Признаться, я ожидал от родственника негативной реакции. Петр Феликсович был затворником, и не очень жаловал в доме чужих людей, за исключением разве что нескольких человек. Но, дядя покачал головой:
— Совершенно не против. Иногда, дома бывает очень скучно. Будет хоть с кем поговорить.
Это было удивительно. Видимо, пока я спал, Круглов и дядя уже успели обсудить за чаем этот вопрос. И пришли к согласию. Поэтому я с неохотой попросил: