Вот не просто злость, а… не знаю… хотелось и плакать, и смеяться, и постучаться головой о стену. Глядишь, и наступит чудесное прояснение, а следом и понимание, что же такое происходит вокруг. Не может быть, чтобы это из-за подруженьки моей…
Или эльфа? Или…
Я заставила себя успокоиться. Разберусь…
– Мне показалось, или отношение к тебе было несколько предвзятым? – Эль нес коробку с остатками гворха, при этом локтем умудрялся прижимать копию контракта с отметкой об исполнении.
Когда успел взять?
– Спасибо.
Он слегка наклонил голову. А я предложила:
– Пойдем пообедаем нормально.
В трактире было шумно, не слишком чисто, но вполне уютно. Пахло мясной похлебкой, пирогами, опять же мясными, и еще квашеной капустой, которую можно было брать прямо из бочки. Я и взяла.
Гору навалила.
И клюквы выловила, украшая. Все-таки чувство прекрасного мне не чуждо, а что может быть прекрасней правильно зажаренного куска говядины, под которым растекается полупрозрачное озеро подливы? А уж полупрозрачные нити капусты с алыми мазками тертой моркови и клюквинами – это вообще почти совершенство.
Как ни странно, эльф тоже попросил мяса.
– А разве вы…
– Моя матушка предпочитает питаться растительной пищей, – он поставил коробку на стол, чем вызвал нездоровое любопытство подавальщицы, которая шею едва не вывихнула, силясь разглядеть содержимое. А когда разглядела, слегка сбледнула с лица и вообще улыбка ее прежняя померкла. – Но мне этого маловато. На границе едят почти одно мясо… и шоколад. Хорошо восстанавливает силы.
Я кивнула, соглашаясь. И вправду хорошо.
Шоколада надо будет прикупить. И спрятать.
Хорошенько спрятать. У Греты на шоколад нюх, и не то чтобы я жадной была, но вот… душа требовала иметь стратегический запас шоколада. Просто на всякий случай.
И в память о голодных временах. Голодный некромант – это плохо.
Эльф жевал мясо. Причем умудрялся делать это с видом задумчивым и отрешенным. Однако ни капли подливы не упало мимо тарелки, впрочем, как и в тарелку. Он ловко орудовал вилкой и туповатым ножом, который ему поднесли вместе с льняной салфеткой.
Мне салфетки не досталось, а вот нож свой имелся, куда как острее, а что черный и ритуальный, так это смотря у кого какие привычки.
– П-прости, ты не б-будешь возражать, если я расскажу своим?
– О чем?
Признаться, сытая, я смотрю на жизнь немного иначе. Оптимистичней, что ли? Неважно, главное, мерзковатое ощущение отступило. И вообще, воображение у меня живое…
Заговор гильдии… как же…
Все куда проще. Засранец Седрик за малую плату мимо гильдейской кассы помог бедному крестьянину решить его проблему за счет одной дуры. А что эта дура подписывает бумаги не глядя, так это ее личная проблема.
– Гворх. В городе. Старый. Это плохо.
Я согласилась, что гворху в городе делать нечего.
Пусть даже не совсем и в городе, ибо формально и деревенька, и кладбище ее еще не вошли в большое кольцо, что и давало гильдии право послать старосту с его бедами к свободным охотникам. Небось будь кладбище и вправду городским, Седрик три раза подумал бы, прежде чем так шутить. Городской глава к вопросам безопасности относился весьма серьезно.
– Говори.
– А… – он подвинул коробку, окинув задумчивым взглядом ее содержимое.
– Забирай.
Мне что? Мне не жалко. Сытая, я на удивление великодушна.
– Благодарю… и не б-будет ли дерзостью с м-моей стороны нап-помнить о… з-завтрашнем з-завтраке… м-матушка б-будет ждать, – почти шепотом закончил он.
А я вздохнула.
Что ж, назвалась невестой? Полезай к свекрови в логово. А с другой стороны, еще посмотрим, кто кого сожрет. И вообще, это ложь, что некроманты – на диво неблагодарный народ. Я добро помню и потому кивнула.
Эль дернул ухом. Правым. И левым тоже. И подвинул коробку еще ближе. И вид у него был такой…
– Слушай, – ягодный взвар в трактире оказался неплохим, как и пироги, – а чего ты вообще из патруля этого ушел? Торчал бы себе на границе, бдил там, хранил покой мирного населения вдали от мамы. Или она тебя заставила?
Острое эльфячье плечико опустилось, а сам Эль сгорбился – не знала, что он так умеет, – и сказал:
– Почти… поступила жалоба… пропадает птица и мелкий скот. И беспокойно становится. Понимаешь? Молоко киснет и все такое… кто-то видел тень. Кому-то кошмары стали сниться. Много кому.
Кошмары – признак фиговый.
Нет, они всем время от времени снятся. Я вот частенько вижу себя стоящей перед экзаменационной комиссией. И в голове пустота, но ладно бы только это, нет, потом приходит осознание, что я стою голая. Вот как есть…