Юта рванулась к камню, на ходу загоняя патрон в патронник. И тут она заметила немца, ползущего прямо на неё. Она припала к прицелу и выстрелила.
«Вот тебе за Таню!» - мелькнуло у Юты.
Шагнув в кустарник и пригнув ногой колючие ветки, она взглянула на дорогу. Мечущиеся грязно-серые фигурки, беспорядочно строча из автоматов, убегали с шоссе, бросались в придорожную канаву, уползали в поле. Она вновь прицелилась и с каким-то странным чувством, похожим на злость, нажала на спуск.
Это чувство после каждого выстрела всё больше и больше росло и наконец захватило её всю. Над головой по-воро-бьиному чирикали вражеские пули, но она стояла, не пригибаясь, и, сжимая до пота в руках карабин, стреляла в убегающих немцев.
- Ложись! - властно прозвучал голос Петра Алексеевича.
Но Юте даже и в голову не пришло, что этот приказ относится к ней. После боя Михайлов подозвал к себе Юту. При всех начал отчитывать её:
- Ты что ж это, голубушка, приказы командира не выполняешь? Этак я тебя больше никогда с собой не возьму.
- Какие приказы, товарищ командир? - удивилась Юта, став перед Петром Алексеевичем по стойке «смирно».
- Какие приказы? Будто сама не знаешь! Где тебе приказано было залечь?
- За кустом. Я там и лежала.
- «Лежала»… А потом?
- Оттуда не видно было цели. Как же я могла стрелять?
- Я тебе не давал приказа выходить из-за куста.
- Как же это… товарищ командир? Под кустом, значит, надо было сидеть?! Как трусиха какая… Это же нечестно, товарищ командир!
В голосе Юты была обида, и Пётр Алексеевич смягчился.
- Ладно, Пожалуй, верно, нечестно это. - И неожиданно добавил: - Ты, в общем-то, молодчина. Я думаю, пора тебя в комсомол принимать. У нас все парни и девчата комсомольцы.
- Товарищи! В нашу комсомольскую организацию поступило заявление от партизанки отряда пионерки Юты Бондаренко. Она просит принять её в члены Ленинского комсомола…
Юта сидит в первом ряду между Лилей и Борисом и боится шелохнуться. Она чувствует: глаза всех, кто сейчас присутствует здесь, направлены на неё. Она знает: каждый из них думает о ней, решает, принимать или не принимать. Лиля пожимает ей руку - не робей! А она и не робеет, она просто стесняется - много людей сидит сейчас здесь из-за неё, и всех она просит: поручитесь за меня перед комсомолом.
- Какие вопросы будут к Юте? - спросил председатель собрания.
- Встань! Повернись лицом к собранию! - шепнула Лиля.
- Пусть расскажет автобиографию, - предложил кто-то.
- Родилась я в Ленинграде шестого января тысяча девятьсот двадцать девятого года, - неуверенно начала Юта. - Ну… училась в школе…
- Сколько классов окончила? - перебили её.
- Четыре…
- А как училась? Какие были отметки?
- Товарищи! Давайте соблюдать порядок, - вмешался председатель собрания. - Пусть Юта расскажет автобиографию, а вопросы будем задавать потом.
- Ничего… я отвечу, - возразила Юта. - Отметки были средние…
- Что ж так?
- А потому что неразвитая была. Глупая!
Послышался смех.
- Конечно, - совсем осмелев, сказала Юта. - Вот я бы сейчас… вот бы получала отметки - самые что ни на есть отличные!
- А ты хочешь учиться?
- Кто ж этого не хочет?!
- - Кем же ты хочешь быть?
Юта замялась.
- Думать об этом ещё рано, - попытался кто-то выручить её.
- Почему - рано? Не рано, - возразила Юта и тихо закончила: - Я буду врачом.
Наступило молчание.
- Я думаю, в биографии Юты всё ясно, - наконец сказал председатель. - Дальше мы сами знаем, что и как. У меня будет вопрос к ней. Скажи нам: ты взыскания какие-нибудь имела?
Юта медленно перевела взгляд с председателя в дальний угол и задумалась. И вдруг она увидела Петра Алексеевича. Он сидел на последней скамейке и внимательно смотрел на неё.
- Имела, - ответила она и потупилась.
- За что? Когда?
- Я не выполнила приказ командира… Стоя стрелять было нельзя, а я цели не видела и… встала. - Юта стала говорить быстрее, она заметила, что Пётр Алексеевич то поднимает, то опускает руку, порываясь что-то сказать. - Пётр Алексеевич отругал меня. Потом я, правда, больше так не делала. Скоро Пётр Алексеевич пошлёт меня на задание - я уже просилась, и я совсем исправлюсь.
- Разрешите дать собранию справочку? - сразу же раздался голос Петра Алексеевича.
- Пожалуйста, Пётр Алексеевич, - ответил председатель.
- Товарищи! Это недоразумение. Я должен объяснить собранию, - нетерпеливо заговорил Пётр Алексеевич. - Дело в том, что никакого взыскания Юта не получала. В том бою она вела себя как настоящая партизанка. Разве я мог? Нет, нет! Я прошу вас учесть это.