- Никого тут нет и не было.
- Как же не было, когда я сам видел!
- А раз сам видел, сам и смотри.
- Что ты мне вкручиваешь? Говори: где девчонка?
- А ты не ори на меня! Не очень-то я тебя боюсь! Входи в дом и смотри сам, если не веришь?
- Как же так?.. Она стояла у моей калитки. Вроде бы сюда забежала… Может быть, мне почудилось со сна-то?
- Ванюшка тут только что пробегал. Соседки Марфы сынишка. Не его ли ты видел?
- В фуфайке?
- Может быть, и в фуфайке.
- Неужели почудилось?
- Хлестать водки надо меньше.
- Ну, ты, поменьше разговаривай!.. А не спряталась ли она на чердаке?
- Попробуй забраться. Авось лесенка выдержит. Только я не глухая - услышала бы.
- Ладно уж… Видно, со сна почудилось…
Тучный человек ушёл.
Сухонькая женщина плюнула ему вслед и, войдя в избу, захлопнула за собой дверь.
Мальчик посидел минут пять за стояком, потом медленно, на цыпочках, прислушиваясь к каждому своему шагу, подошёл к лесенке и спустился вниз.
Скрипнула половица. Мальчик проворно шмыгнул на крыльцо и, подчёркнуто громко шаркая ногами, снова вошёл в сени. Постучал в дверь. Робко переступив порог, он тихо сказал:
- Здравствуйте!
Из-за печки показалась сухонькая женщина с ухватом.
- Здравствуйте! - повторил мальчик. - Подайте ради… - и вдруг осёкся.
Сухонькая женщина удивлённо подняла брови, вся подалась вперёд и, уронив ухват, всплеснула руками:
- Юта!
Мальчик быстро-быстро замигал синими глазами, спрятал почему-то руки за спину и растерянно сказал:
- Я не Юта… Митя я.
- Ну какая ж ты Митя? Девочка моя… Ты не узнала меня? Я тётя Василиса. Из Петергофа. Помнишь? Вы с мамой жили у меня.
- В Петергофе я не жила…
- Да как же ты не жила, Юточка! Разве ты забыла Джека? Джека Восьмёркина… Твоего Джека… Не бойся тёти Василисы. Тут тебя никто не тронет. Пусть-ка только сунется этот жирный пёс, я ему, толсторожему… Вот куда закинула нас проклятая война… Обожди-ка минутку.
Тётя Василиса выбежала в сени и, закрыв дверь на щеколду, вернулась.
- Ну вот… Ой, что ж это я, прямо с ума сошла! Глаза-то у тебя совсем усталые. А я… Снимай-ка с себя торбу-то! - Она на миг прижала к себе покорную голову в рыжей шапчонке. - Отдохни… Вот так… И шапку положи сюда… Вот так… Скидывай уж и фуфайку. Пусть тело-то часок отдохнёт… Присаживайся к столу. Я тебе сейчас горяченькой картошки… Есть-то небось очень хочешь?
- Хочу, тётя Василиса.
К деревне партизаны подошли, когда было уже далеко за полночь. Темень помогла им незаметно пробраться зарослями ольхи до самой окраины.
Ольховые заросли кончались, и Пётр Алексеевич остановил товарищей. Из рассказа Юты он знал: шагах в семидесяти будет проволочное заграждение, за ним сразу же начнётся немецкая сторона деревни. Он напряжённо вгляделся в густой мрак и скорее угадал, чем увидел, крайнюю избу.
- Видите? - шёпотом спросил он стоявших рядом Рязанова и Орлова, кивнув в сторону деревни.
- Чуем, - прошептал Рязанов.
- Давайте!
Рязанов и Орлов, пригнувшись, нырнули в холодную тьму. Они должны были прорезать проход в проволочном заграждении около крайней избы, напротив конюшни. Немцы, видимо, не ожидали оттуда нападения: Юте удалось узнать, что там они не выставляют караула. Она видела часовых у изб, в которых жили немцы, и там, где днём прессовалось сено, а ночью стояли автомашины, - около церкви.
Больше всего немцы боялись леса, который подступал к огородам, поэтому они вырыли в огородах рвы и установили в них несколько пулемётов.
Расчёт Михайлова был прост: неожиданно напасть на спящих немцев, перебить их, и тогда пулемёты окажутся бессильными против партизан.
Когда Рязанов с Орловым ушли, Пётр Алексеевич, различив в темноте Юту, подошёл к ней.
- Сиди здесь, пока мы там управляемся с делами. Ты сегодня и так устала, - прошептал он.
- А можно мне к тёте Василисе?..
- Успеешь.
- За проволоку я не пойду. Её дом рядом, второй справа.
- Нет, нет! Запрещаю!..
Разведчики вернулись минут через двадцать.
Партизаны, осторожно раздвигая заросли, двинулись вслед за Рязановым и Орловым.
Для Юты наступило томительное время ожидания. Не прошло ещё, наверно, и минуты, а она уже сгорала от нетерпения, сухими губами шептала г
- Скоро ли?.. Ну когда они?.. Почему так долго?.. Вот сейчас… Вот сейчас… Ну, ну, давайте, миленькие!..
Наконец она не выдержала и пошла к деревне.
Автоматная очередь прошила ночную тишину, когда
Юта, потерявшая всякое терпение, уже подумала:
«Не случилось ли там чего плохого?»