- Ты что это удумала? - опомнившись, испуганно спросила тётя Маша.
- До свиданья, тётя Маша! Спасибо вам! - Юта махнула на прощанье рукой, резко повернула коня и умчалась дорогой к фронту…
Утром Юта подъехала к какой-то деревне. Деревня лежала на плече лесистой высотки, опускаясь садами, огородами и банями к озеру с пологими берегами, поросшими ольшаником. Было пасмурно и тепло. Снег под ногами лошади хрустел мягко, сочно, как спелое яблоко на зубах.
Где-то далеко погромыхивали орудия.
Деревня находилась в стороне от дороги, по которой, как говорил Борис, должны были идти партизаны. Юта свернула к этой деревне, потому что туда вели следы людей, лошадей, повозок.
Она была уверена, что в деревне партизаны, и потому даже не вздрогнула, когда вдруг услышала раздавшийся из бани мальчишеский певучий окрик:
- А ну, стой-ка, ты-и!..
На дорогу выскочил мальчишка лет десяти - двенадцати в большой мохнатой ушанке.
- Стой, тебе говоря-ат! - Мальчишка остановился перед самой мордой лошади и раскинул в стороны руки, решив, видимо, умереть под копытами лошади, но не пропустить этого незнакомца в деревню.
- Ну, чего тебе?
- Куда едешь? - Мальчишка вытер овчинной рукавичкой нос и вскинул на Юту сердитые глаза.
- На Берлин, если дорога тут проходит, - нарочито серьёзно сказала Юта.
- Эк-к куда хватил! Маненько задержаться придётся. Вон в этой деревеньке. - Мальчишка мотнул головой в сторону деревни и громко шмыгнул носом.
- А как маненько-то? - подлаживаясь под тон мальчишки, спросила Юта.
- Ишь ты какой! Всё скажи ему… А ну, слазь! Пошли к командиру! Слазь, тебе говорят! - Видя, что Юта и не думает слезать с лошади, мальчишка уступил. - Ну, поезжай так. Только тихо.
- Ладно. Поеду тихо, - согласилась Юта.
У крайнего домика Юта увидела Бориса Рязанова и Анатолия Орлова. У Бориса была забинтована голова. Они пили- ли дрова на колченогих козлах, покрикивая друг на друга. Юта не сдержала чувства радости:
- Давай!.Давай! Замёрзли, что ли?
Мальчишка сурово взглянул на неё и с достоинством заговорил, обращаясь к партизанам:
- Дяденька! Это я его привёл. Издалека увидел. В окно смотрел и увидел. Дай, думаю, в бане схоронюсь и погляжу, кто на лошади разъезжает. А он говорит: на Берлин еду.
Никто не перебивал его: понимали, что мальчишке очень хочется, чтобы на него обратили внимание.
- Молодец, Ванюшка! - похвалил мальчишку Борис.
В этот момент из домика выбежала Лиля.
- Боже мой! - воскликнула она и кинулась к Юте.
Юта сползла с седла прямо в объятия подруги.
Лиля несильно поколотила её по спине кулаком:
- Юта! Ютка! Ты с ума сошла! Что ты наделала?! Тебе не стыдно?
- Ни капельки! - очень весело ответила Юта, чувствуя, что Лиля не столько осуждает её, сколько радуется встрече.
- Как же ты через фронт-то?..
- Никакого я фронта и не видела. Где-то рядом палили из миномётов, а я в том месте лесом… Боюсь, Волне ноги попортила: снегу много, а под ним коряги да пни.
- Тебе повезло. Нашла щёлочку. А нас немцы потрепали. Не помоги пехота да танки - плохо бы нам пришлось. - Лиля вдруг заговорила о другом: - Ой, и попадёт тебе от дяди Коли!
- Наверно, попадёт, - сказала Юта. - Пойдём к нему.
- Девчонка! Наша… - вдруг произнёс Ванюшка разочарованно и, понурив голову, побрёл обратно к бане.
Николай Николаевич встретил Юту подчёркнуто сухо, как встречает отец напроказившего ребёнка. Выслушав её объяснения, он поморщился и, досадливо пристукнув кулаком по столу, укоризненно произнёс:
- Зачем ты это сделала?!
- Зачем?.. - Юта подняла на командира удивлённые глаза и ответила с какой-то напряжённой серьёзностью и даже с обидой: - И вы ещё меня спрашиваете об этом, товарищ командир?
Николай Николаевич вдруг понял: перед ним уже не та девочка, что была раньше, - она требует, чтобы с нею разговаривали, как со взрослой. И всё-таки что-то мешало ему отказаться от роли рассерженного отца.
- Это не шутки, Юта. Ну что теперь с тобой делать?
- Дайте мне мой карабин, товарищ командир, - тихо, но решительно сказала Юта.
Партизаны медленно и тяжело двигались по заснеженному торосистому льду Чудского озера. Люди не спали вторую ночь.
Позавчера отряд наткнулся на крупную немецкую часть и после часового боя, потеряв обоз, прорвался к озеру. Уходя от преследования, отряд растерял последние остатки продовольствия. И вот теперь измученные голодом, холодом и бессонницей люди еле волочили ноги.