Уставшие за день геологи еще засветло легли спать между скалой и костром. Огонь вначале поддерживал старый проводник, а потом и он с наступлением сумерек прикорнул у костра. К полуночи над стоянкой изыскателей, как и над всей этой нелюдимой местностью, стлался реденький сухой туман. В костре лишь чуть тлели, подернутые пушистой розоватой пленочкой, головешки.
Первым от холода проснулся старик. Встал, поежился. Окинул взглядом скорчившихся, тесно прижавшихся друг к другу молодых геологов и стал подкидывать на угли хворост и валежник. Вскоре сушник вспыхнул, яркое пламя взметнулось вверх. Сразу возле скалы стало тепло, даже жарко. Разведчики зашевелились, приподнялись, протягивая руки к огню.
— Грейтесь, грейтесь, — сказал проводник. — Огонь — большое дело! Огонь — это жизнь.
Прошло сколько-то времени. Вдруг в карликовом березнике, в болоте, откуда вышел сюда отряд, раздались какие-то резкие, гортанные крики. И, словно в ответ им, такие же крики послышались со всех сторон. Геологи насторожились, и только проводник оставался равнодушным к тому, что происходит вокруг. Он охапками подкладывал в костер сучья и красные лапчатые ветки засохшего на корню пихтарника, узкими раскосыми глазами следил, как искры и пламя взлетают ввысь, как будто хотел, чтобы под низким и черным небом ярче загорелись звезды-бусинки.
А резкие, неприятные крики в ночной тишине нарастали, приближались к костру. Уже слышно было, как шумят неподалеку, будто под ветром, жесткие травы, как потрескивают обламываемые сучки. Молодые изыскатели запереглядывались, стали нащупывать лежавшие рядом ружья.
И вот перед костром между деревцами в розоватом отблеске пламени появились большие белые птицы, точно снежные комья. Вытягивая шеи, в нерешительности остановились. Скоро возле становища полукругом образовался как бы снежный вал. Десятки, а может быть, сотни птиц толпились перед ярким пламенем. Что-то по-своему кричали, волновались. Задние, стараясь пробиться вперед, выталкивали ближе к огню передних.
Куропатки!
— Так это белые куропатки! — взводя курки, заволновались геологи.
Но их остановил проводник:
— Не троньте! Нельзя стрелять.
— Почему нельзя? — удивились парни.
Когда птицы, потревоженные людьми, с криком шарахнулись обратно в темноту и над тундрой снова наступила тишина, старик сказал:
— У нас тут север. Зимой долго не бывает солнца, долго стоит ночь. Все время ночь и ночь! Людям скучно. Собакам скучно. Всем холодно, зябко. Все ждут весну. А с весной приходит солнце, тепло. И, когда оно в первый раз выглянет из-за края земли, все стойбища выходят встречать дневное светило. Это большой праздник. Самый большой.
Немного помолчав, старик добавил:
— Птица тоже скучает в темноте и холоде. Тоже, как все, ждет весну, тепло. Наш большой костер полярные курицы приняли за солнце. Ну, и пошли его встречать.
ЮВАНКО ИЗ БОЛЬШОГО СТОЙБИЩА
Молодой геолог Артем Струнников возвращался на базу разведочной партии. В большом таежном стойбище его ждали товарищи и любимая девушка. Парень шел из гор, где берет начало река Каменная Илюйка. Шел лосиной тропой и пел. Пел от радости, от счастья, переполнившего душу. За плечом у него ружье, на спине тяжелый мешок с кусками кварца, в которых отчетливо видны прожилки золота, и некрупные самородки. А это о чем-то говорит! Вот обрадуются товарищи! Начальник разведочной партии немедленно даст телеграмму в Геологическое управление. А потом, глядишь, в верховьях глухой реки появится прииск: драги, шахты.
Это здорово! И назовут новый прииск именем первооткрывателя. Интересно: прииск Струнниковский…
— Нет, так не годится! — вслух рассуждал Артем. — Стану протестовать. Назовем его в честь нашей геологической партии. Это же коллективный труд, поиск. Просто случайно, что белые квадраты на карте достались мне, а не кому-то другому. Вот, может быть, назвать прииск в честь Светланы? Она единственная девушка-изыскатель в нашей партии.
Чем ниже опускался геолог в долину, тем труднее становился путь. Черные гари, по грудь стоявшие в сплошном красно-розовом кипрее, сменились стелющимися липняками и пихтарниками, а затем начались густые седые ельники и завалы из сухих старых лесин. Долговязые лоси, проложившие здесь тропу, легко перешагивали через колодины и валежины, а Струнникову приходилось садиться на них, перекидывать ноги в тяжелых кованых сапогах.