— Все как-нибудь образуется, — Петро повернулся на бок. — Во всяком случае, боевая группа у нас уже существует. Как говорится: “Ты да я, да мы с тобой…”
Знали бы Петро и Богдан, чем сейчас занята Катруся, не спорили бы напрасно. Именно в это время решалась их судьба, а они не могли сказать ни “да”, ни “нет” тем силам, которые определяли их жизнь на многие месяцы вперед.
Катруся, укрывшись под зонтиком, спешила в центр города. Большая студенистая туча темнела над Крутым замком. Слякоть так оплела улицы, что воздух, казалось, пропитан был водой; она проникала не только под зонтики, но даже под плащи и куртки.
Катря шла быстро, не обращая внимания на лужи. Знакомый, встретивший ее в эту минуту, вероятно, удивленно оглянулся бы: потертое пальто, по-крестьянски повязанный темный платок и большие резиновые сапоги, в которых она энергично ступала по лужам, — все это создавало облик деревенской девушки, попавшей в большой город.
Миновав центр, Катруся постояла немного на углу, оглядываясь, потом вошла в ворота дома, на котором пестрело несколько вывесок. По ним можно было узнать, что здесь расположены редакции газет.
Катруся остановилась в длинном коридоре второго этажа. Мимо, не обращая на нее внимания, бегали озабоченные сотрудники редакции с рукописями и гранками. Девушка обратилась к одному из них:
— Не скажет ли пан, где тут принимают объявления?
Тот скользнул по ней любопытным взглядом, однако мокрая, закутанная по глаза платком девушка не произвела особого впечатления, и он небрежно бросил:
— Вторая дверь направо…
Катруся постояла на пороге большой комнаты, заставленной канцелярскими столами. Подошла к одному из них, за которым сидел среднего возраста мужчина с круглым как блин лицом.
— Прошу у любезного пана минуту внимания, — обратилась к нему. — Не могу ли я дать в вашу газету объявление?
Тот поднял на Катрусю глаза.
— Что хочет панна объявить?
— Ищу работу… Желательно в прислуги… За соседним столом презрительно хмыкнули.
— Ишь, чего захотела, — начал на высоких тонах маленький, рыжий и лысый человечек, — люди самих себя прокормить не могут, а она в нахлебники. Откуда приехала?
— Из Песчан, — поклонилась Катруся.
— Что ж, у вас в Песчанах разве не говорили, что великой Германии нужна рабочая сила? — продолжал тем же тоном маленький. — Что для разгрома большевиков потребуется напряжение всех сил? Благодари бога, девушка, — в Германии ты станешь человеком.
Поднялся, подошел к Катрусе, вкрадчиво зашептал:
— Станешь работать на заводе или еще где-нибудь… Работу хорошо оплачивают… выходные дни… продовольственные карточки… Будешь жить в большом городе… бывать в кино… А может, — заглянул под платок: глаза красивые, да и сама ничего, — жениха найдешь… Хи-хи… Ефрейтора, а то даже какого-нибудь фельдфебеля… В “высший свет” попадешь…
Катруся кланялась, благодарно улыбаясь.
— Большое вам спасибо!.. Сама никогда бы не догадалась… Может, пан редактор напишет мне адрес, куда обратиться? Еще раз премного благодарна… Извините…
Выходя, скользнула взглядом по полнолицему. Тот едва заметно наклонил голову.
Катруся пересекла улицу, постояла около витрины магазина и, увидев, что полнолицый, выйдя из редакции, направился вдоль сквера, пошла за ним. Вместе сели в трамвай, который шел к Крутому замку. Выйдя из вагона на последней остановке, полнолицый оглянулся, надвинул шляпу на лоб и свернул в переулок.
Катруся несколько задержалась на остановке — внизу в легкой пелене тумана лежал город. Железнодорожная станция с дымками маневровых паровозов, серые и черные дома, дождем отмытые тротуары… Где-то там, за этим нагромождением потемневших от времени черепичных крыш, и ее маленький домик — она даже разглядела ореховое дерево соседей. Вздохнула и тоже юркнула в переулок, куда только что свернул человек в шляпе.
Убедившись, что вокруг никого нет, полнолицый остановился и жестом подозвал девушку.
— Что стряслось? — спросил. — Я же говорил, ко мне только в крайнем случае…
— А я этого не забыла — из-за пустяка не пришла бы… — Катруся вытащила платок, вытерла мокрое лицо. — Дело, Евген Степанович, такое: возвратился Богдан. Точнее говоря, сбежал с товарищем из Цитадели.