Соседка сначала отнекивалась, но я все-таки застегнула цепочку, тайком наблюдая, как Свэнья начинает краснеть и выпячивать обширную грудь.
– У тебя, оказывается, руки из правильного места растут, – она потрогала аметист. – Что-то подобное было у моей прабабушки. А золотые ты делаешь? Их можно продать куда дороже, особенно если местные узнают, что их изготовила сестра самого Малкольма.
– Признаюсь, с золотом никогда не работала, – я развела руками. – Но мне хочется, чтобы и простые горожанки радовали себя, я не хочу заламывать цены. Золото и драгоценные камни могут себе позволить только очень богатые женщины, а много ли таких? Я могу делать простые, но изящные вещицы на каждый день из серебра, меди и латуни. Обычные парни могут дарить их своим возлюбленным.
Тетка Свэнья окинула меня подозрительным взглядом.
– Ты уже все продумала, да? Видно, чутье на деньги у вас семейное. А ведь и правда, не только на драгоценностях можно заработать. У нас в городе много модниц, особенно молодые любят принарядиться. А что у тебя еще есть? Давай, показывай.
С удовлетворением отметив, как загорелись глаза соседки, я помчалась за остальным. И вскоре демонстрировала колечки всех форм и размеров. Начиная от самых простых и заканчивая сложными, над которыми корпела по полдня. Были тут и медь, и серебро, и сочетание обоих металлов. Особенно мне нравилось наносить узоры: миниатюрные силуэты гор, цветов, животных. Мне говорили, что они выглядят живыми.
Я могла часами вырезать узоры острым штихелем, но чаще использовала травление. Тонкой кисточкой рисовала на поверхности орнаменты лаком для ногтей, потом кидала в раствор перекиси, лимонной кислоты и соли. И с замиранием сердца наблюдала, как тот пузырится и синеет.
Но важно было не передержать! Иногда я забывала вовремя достать изделие, и раствор съедал лишнее, делая металл слишком тонким. Порой даже получались дырки. Было жаль, но приходилось переделывать. В конце химического процесса незащищенный лаком слой растворялся, а мне оставалось лишь почистить украшение и подчеркнуть рельефы.
Спасибо всемогущему Интернету, из него я почерпнула большую часть своих знаний! Бывший муж иногда шутил, что свои украшения я делаю из этого самого и палок. Ну и что, зато получалось красиво и интересно, а каждая вещь имела смысл и свою историю.
– Вот это лунный камень. Я хотела изобразить зимнюю ночь, свет луны. А тут маленькие звездочки. А это, тетя Свэнья, – я покрутила кольцо с маленьким, но ярким сине-зеленым лабрадором. – Это может рассказать о северном сиянии. А это кольцо про осень, я специально смешала здесь желтую латунь и рыжую медь, а камень – гранат. Можно посмотреть, как красиво он смотрится на солнце.
– У меня сейчас голова закружится! – она даже зажмурилась. – Давай помедленней. Ты с детства была такой фантазеркой, только сказки и сочинять. Но милые вещицы, очень милые.
Я уже разошлась. Хотелось поделиться своими идеями и задумками, тем, что так меня вдохновляло. И в лице тетки Свэньи я видела благодарную слушательницу. Она вообще любила пообщаться и поболтать.
– Можно делать именные или с памятными надписями. Клиенткам будет приятно знать, что такая вещь принадлежит только им и больше никому.
– Ах ты, хитрая лиса, – Свэнья усмехнулась. – Вот и кровь торговцев в тебе проявилась. У твоего прадеда ведь было прибыльное дело. Чем он торговал, я запамятовала.
– Я тоже, – неловко усмехнувшись, открыла следующую коробочку. – А вот эти вам как?
Теперь мы разглядывали кольца в горячо любимой мной технике. На первый взгляд нереально сложно, но ее мог освоить даже новичок.
– Это что? Как настоящий, – прокомментировала она, надев на мизинец папоротниковое колечко.
Помню, как собирала в саду у знакомой листья папоротника, чтобы после отправить их в гальваническую ванну. Некоторые справедливо замечали, что органику невозможно омеднить, но я знала секрет. Надо было всего лишь покрыть листья графитом, а дальше дело практики. Куча экспериментов с раствором, поиск идеальной силы тока и безграничное терпение.
Одна ошибка – и ничего не выйдет. Катод, анод, амперы… Ох, в школе это вселяло в меня ужас. К своему стыду, я по физике чаще всего отхватывала тройки. Но ради дела пришлось подтянуть этот предмет.
Когда, наконец, все получилось, счастью не было предела! Тонкий, но прочный медный слой покрывал листочек, подчеркивая все прожилки. Именно кольца из листьев папоротника были особо любимы моими покупательницами. Некоторые я оставляла неизменными, другие украшала мелкими, как капли росы, камнями.
Хорошо такие листья смотрелись и в подвесках, и в сережках. Несколько раз я делала даже эльфийские короны для ролевиков. Но там меня просили использовать дубовые, кленовые или смородиновые листья. Получалось красивее, чем если бы я просто выпилила их из листового металла.
Однако тетке Свэнье нельзя было рассказывать о гальванике. Сильно сомневаюсь, что в этом мире уже приручили ток.
– Это мои ювелирные секреты. Сами понимаете, наша братия не любит ими делиться.
– Так ты этому в столице училась? – та продолжала удивляться.
– Конечно! Театр не был моей главной работой. Так, просто развлечение.
Врать было неудобно, но что поделать. Я попаданка, поэтому кручусь, как могу.
– Странно, Малкольм ничего не рассказывал.
– Я и с ним не сильно делилась. Боялась, что засмеет. Он ведь был настоящим мастером, золото продавал, бриллианты. А я так, просто ученица.
Потом мы рассматривали бусы, подвески, серьги. Тетя Свэнья цокала и качала головой, от былого скепсиса не осталось и следа. Оказалось, она тоже любила все блестящее и красивое.
– Это филигрань, – я достала из шкатулки серебряный кулон. – И лунные камни.
Пока делала его, чуть не прокляла все на свете. Две сотни крошечных серебряных шариков, тонкие завитушки из крученой проволоки… Мелкие элементы никак не желали спаиваться воедино. После долгих часов сидения на табурете моя спина напоминала вопросительный знак, а пятая точка – блин. Но тем слаще был вкус победы!
Интересно, за сколько можно продать его в этом мире?
– Не ожидала от тебя, Танита, – произнесла соседка. – Оказывается, не такая уж ты и лентяйка. Когда-то твоя мать жаловалась, что ты не желаешь вязать и шить, зато вот украшениями занялась. Но какое-то это неженское занятие, ты не находишь? Все ювелиры у нас мужчины.
– А я не совсем ювелир. Так, наполовину, – отшутилась, скромно потупив взгляд. – К тому же, только женщина чувствует, что нужно другой женщине.
– Может, и правда, дело брата восстановишь. В лавке опять появятся покупатели. И детей будет, на что содержать.
Я кивала, аккуратно раскладывая украшения обратно по коробкам. От волнения даже пальцы похолодели.
– Тетя Свэнья, – начала я осторожно. – У меня тут возникла небольшая проблема, я даже не знаю, отдадут ли мне племянников.
Брови тетушки взлетели на лоб.
– Какая еще проблема?! Ты что учудила, Танита?
Я опустила глаза в пол и, вздохнув, произнесла:
– По дороге сюда у меня украли часть вещей и сумочку, в которой лежали документы.
Свэнья хлопнула себя по лбу и откинулась на спинку дивана.
– Помилуй, Заступница! Да что ж ты за растяпа такая? Куда смотрела-то? Или ворон считала?
Ну вот, теперь я в ее глазах снова стала растяпой и разиней. Знала бы она, как мне сейчас непросто. Никогда не любила врать и хитрить, успела проникнуться теплыми чувствами к соседке, а теперь приходится бессовестно ее обманывать.
Более того, я, хоть и невольно, присвоила чужую личность. Некрасиво получается, хотя… Да ну ее к черту, эту Таниту! Судя по письмам и воспоминаниям Свэньи, она та еще поганка. Никакого сочувствия к больному брату, полное равнодушие к судьбе родных племянников! Пусть и дальше прохлаждается в своей столице.
Сейчас мне точно деваться некуда, надо играть роль до конца. Тем более, появился шанс наладить новую жизнь. Судьба ведь не просто так меня сюда закинула, значит, был какой-то высший замысел? Может, тех же детей выручить. Не зря тетка Свэнья настаивает, чтобы я скорее их забирала.