- Вы обознались, - враз смутившись, отозвалась Арина. Вырвав руку, отошла в сторону.
“Нет! Нет! Нет!” – кричала внутри. – “Сейчас не время и не место, чтобы поддаваться внутренним страхам. Новые сомнения могут уничтожить уверенность, с которой сюда пришла. И что тогда? Опять сбежит? Исчезнет? А как же Свят? А как же она? А как же их ребенок?”
-Это ты! – продолжала повышать голос мать, привлекая внимание. Ее преследования становились слишком явными. Рядом стоящие посетители посторонились, создавая вокруг них кольцо. Зеваки. Журналисты, голодные до сенсаций. И в центре всеобщего внимания снова она. Голова закружилась, стоило лишь нескольким вспышкам фотоаппаратов ослепить глаза.
Воздух! Ей нужен воздух! – как набат, звучали мысли в голове. Демоны уснули. Страхи ушли. Осталась только невидимая паутина паники, успевшая захватить ее в свой плен.
– Не смей убегать от меня! – услышала рычание Золотаревой. Следом неприятная боль обожгла плечо.
- Мы с вами незнакомы, женщина. – резко рявкнул, брезгливо поморщилась. Перед глазами заплясали искры.
“Только бы не упасть сейчас. Только бы выдержать.”
Свят
-Рад тебя видеть в добром здравии, друг мой.
Амин. Осунувшийся и немного бледноватый, стоял рядом и приветливо улыбался. Свят увидел и Зафира, молчаливо ожидавшего за спиной шефа. Оба выглядели уставшими, но от их появления на душе стало легко и светло. Такие далекие, и такие родные. Ювелир знал и отдавал себе отчет в том, что без этих мужчин не справился бы.
Не смог.
- Здравствуйте, господин Амин. Здравствуй, дружище. – поприветствовав их, продолжая. – Рад вас видеть.
- Прими мои соболезнования. – похлопав его по плечу, сочувственно произнес араб. - Не было возможности приехать и лично проститься с дорогим другом.
-Понимаю, и благодарю сердечно за ваши слова. – нашел, что ответить Полански, сглатывая колкий ком эмоций, возникший в горле. Где-то в глубине души, отчаянно надеялся, что сейчас тяжелая рука художника коснется плеча сына, он его похвалит за искусно выполненные работы. Немного пожурит за огранку или оттенки камней, которые тот спешно выбрал для инкрустирования, а после, опрокинет в себя порцию коньяка, и они уедут домой. Вместе, как было год назад. К сожалению, подобное больше не произойдет. Никогда.
-Как ты поживаешь? – неожиданно резко переспросил собеседник. Его глаза заблестели, выдавая скрытый интерес старика.
- Да как-то так, -промямлил ювелир, пожимая плечами. – Пока в Киеве. Дальше, посмотрим. Возможно, вернусь в Мюнхен.
До этого мгновения, он действительно не думал о будущем. Смерть отца, эта выставка. Полански все ждал, когда откроются двери, и появится она. Пусть бы кричала, ругалась, била его, но была рядом. И тогда, возможно, знал бы, что делать дальше.
- Я хотел поговорить с тобой, об “Amira”. – начал с далека араб, глаза которого хитро заблестели. – Вынужден покинуть Украину, но хотел бы оставить мое детище в надежных руках.
- Эм, Вы…
- Подожди, мой мальчик. – подняв ладонь, старик предостерегающе выставил ее перед собой. – Не спеши отказываться. Это всего на год-два, пока мы не придем к какому-то конкретному решению по ювелирному проекту. Будешь все так же рисовать, изготавливать все, что хочешь. Просто, твое имя еще будет и красоваться в графе совладелец. Это упростит вопрос с налоговой, прочим государственными инстанциями. Да и мне будет спокойно на душе.
Полански хранил молчание, пытаясь отыскать хоть один весомый аргумент против. Так и не найдя его, пожал плечами. Слишком щедрое предложение. Подобные всегда несут за собой не только ответственность, но и скрытый контекст. В один прекрасный день, Амин может попросить нечто важное взамен, а ювелир не сможет это отдать.
- Свят, мальчик мой, я стар и одинок. Кроме тебя и Зафира, у меня больше никого нет. – обернувшись на пару, стоящую неподалеку, и укачивающих ребенка, он проговорил: - За Сонечкой есть кому присмотреть. Остались вы, оба. Не спеши отказываться. Подумай.