Понимая, что сократить уровень преступности можно лишь путем сокращения ее рекрутирования, то есть работой с молодежью, так называемыми «группами риска», и подъемом культурно-нравственного уровня, в ряде стран Европы пошли путем активного вмешательства общественной самодеятельности во внутрисемейные отношения.[9] Наряду с этим в Германии, Англии и США возникли конфессиональные общества для помощи воспитанию детей, нуждающихся в поддержке.[10] В США же, несмотря на сходство с европейцами в некоторых взглядах на социализацию (знаменитое бойскаутское движение было создано именно как альтернатива время провождению подростков группы риска[11]), появипись нетрадиционные правовые тенденции. Была предложена концепция особого судопроизводства для несовершеннолетних с выведением их в отдельную, фактически суперправовую, группу. Новаторами в этом вопросе считаются Австралия (где с 1894 года начали появляться ежегодные отчеты Государственного детского совета) и США.[12] В США активную роль в данном процессе играла лидер американского феминистического движения суфражисток Лаура Джейн Адамс,[13] под влиянием которой уже 1899 году, в соответствии с законом штата Иллинойс (США) — «Законом о детях покинутых, беспризорных и преступных и присмотре за ними»,[14] в Чикаго был создан первый суд для несовершеннолетних. Вместо традиционных правовых мер, направленных на восстановление нарушенных преступлением отношений, включавших в себя в том числе и содержание под стражей, различными представителями общественности, проникшимися идеалами педологии, был предложен совершенно иной подход. Отныне несовершеннолетний преступник, наряду с детьми, лишенными надлежащей заботы, попадал в сферу исключительно попечения и воспитания, что, по мнению педологов, должно было изменить нравственную мотивацию и позволило бы не дать малолетнему возможности превратиться в профессионального преступника. Данная концепция нашла широкий отклик в разных странах, возбудив оптимистичные надежды на сокращение, а возможно, и полное искоренение детской преступности.
В России уже делались попытки изменить влияние профессиональной тюремной среды на несовершеннолетних. С 1864 года — в Москве, с 1871 года — в Санкт-Петербурге, с 1873 года — в Саратове существовали исправительные учреждения для несовершеннолетних.[15] Большим успехом сторонников педологического подхода к несовершеннолетним преступникам стало появление Закона от 2 июня 1897 года «Об изменении форм и обрядов судопроизводства по делам о преступных деяниях малолетних и несовершеннолетних, а также законоположений об их наказуемости».[16] Данный закон дополнил и изменил следующие нормативные акты: Уложение о наказаниях уголовных и исправительных; Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями; Учреждение судебных установлений; Устав уголовного судопроизводства.[17] Новациями закона можно счесть: дифференциацию санкций для разных возрастных групп несовершеннолетних, появление института отдачи под надзор родителей и других лиц, создание специальных исправительно-воспитательных учреждений, помещение несовершеннолетних преступников в монастыри их вероисповедания и работа с ними священнослужителей, обязательная судебная защита.
Пытаясь пойти дальше и ввести детские суды по западному образцу, вопрос активизировало Санкт-Петербургское юридическое общество, в котором весной 1908 года П. И. Люблинский сделал доклад об особых судах для юношества в Америке и Западной Европе.[18] В 1910 году в Санкт-Петербурге открылся первый особый суд по делам малолетних, вслед за ним подобные суды появились и в других городах России, в том числе и в Москве. Деятельность данных судов привлекала широкое общественное внимание и на первых порах вызывала поддержку. Однако практика детских судов подвергалась критике, в том числе из-за трудностей в реализации правоустановленных полномочий и гарантий условий отбывания назначенных наказаний (отсутствия специальных пенитенциарных учреждений), а также так называемого судейского произвола, проявлявшегося в самостоятельности судей, зачастую назначавших малолетним преступникам реальные сроки вместо «воспитания и попечения» их штатными попечителями или иными благонадежными лицами. Необходимо указать на то, что никакой речи о полном освобождении от наказания, а тем более о принудительном изъятии государством детей из семьи, ставших камнем преткновения в практике современной ювенальной юстиции, российская ювенальная система начала XX века не знала.
9
См.: Рубашева А. М. Очерк системы борьбы с детской заброшенностью и преступностью в Америке и Западной Европе //Дети-преступники. С. 485.
14
См. подробнее: Козлов С. С., Пермяков А. Г Функционирование и административно-правовая организация ювенальной юстиции в судебных системах зарубежных стран // Международное публичное и частное право. 2006. № 2.
15
Беляева Л. И. Становление отечественной школы предупреждения преступлений несовершеннолетних // Вопросы ювенальной юстиции. 2007. № 3 (12). С. 12.
17
См. подробнее: Карнозова Л. М. Ювенальная юстиция: содержание понятия и перспективы в России // Вопросы ювенальной юстиции. 2007. № 3 (12). С. 3–7.
18
Бочаров Ю. М. Первые особые суды по делам о малолетних в России // Дети-преступники. С. 525.