Вспоминая свой вечерний разговор с Каль Сынхваном несколько дней назад, я приходил к выводу, что он был прав применительно к сегодняшним условиям. Я понял, что в данной ситуации необходима последовательная идейность каждого человека, всех членов общества. Что он сам теперь думает, я не знал. Он практически ничего не предпринимал для реализации своих мыслей.
Зато Ким Чжонхён и Ким Сокчо по-прежнему всегда были вместе и постоянно хихикали без особых причин. Этим молодым людям казалось, что они находятся в какой-то новой, непонятной обстановке. По мере ухудшения положения в стране они вели себя всё хуже — стали еще больше кричать и смеяться. Не в силах больше смотреть на эти выходки, я взглядом подал знак Ким Сокчо. Он понял меня и вышел за мной. Мы прошли поле гаоляна и направились в сторону реки. На этом берегу были высокие заросли, а на противоположном прямо на холме росли мелкие сосны. Под водой виднелись красные камушки, покрытые зеленым мхом. Вдали над ущельем висел прозрачный туман, а где-то рядом жалобно куковала одинокая кукушка, привнося ноты уныния в этот тихий летний вечер.
Пока я смотрел на текущую воду, Ким Сокчо оказался совсем рядом. Не глядя на него, я тихо спросил:
— Товарищ Каль Сынхван делал вам какие-нибудь замечания?
От неожиданности он был немного растерян. Затем, собравшись с мыслями, в свою очередь спросил:
— Вы имеете в виду наши отношения в последние дни?
— Не только это.
— До прибытия сюда были некоторые замечания.
Тут я обернулся и, глядя в его лицо, переспросил:
— Что вы сказали?
Не зная, как ответить, он в нерешительности ковырял пальцем в носу.
— Выкладывайте, что он говорил, — сказал я уже более решительно.
— Упрекал меня, что я еще не созрел как член партии. Я соглашался с его замечаниями.
— Если вы с ним согласны, то наверняка стремитесь исправлять свои ошибки?
— То есть делать так, как говорил этот товарищ? — после небольшой паузы с очевидным недовольством спросил он.
— Говорите всю правду. Каль Сынхван, наверно, сказал вам что-то более конкретное.
— Он говорил, чтобы я не общался с Ким Чжонхёном, что это не совместимо с моральным обликом члена партии. Мне показалось, что товарищ Каль Сынхван говорит правильные слова. Однако… — Он замолчал.
— Что однако? Говорите до конца! — потребовал я.
Наш разговор прервали два фазана, которые, громко хлопая крыльями, полетели через реку. Ким Сокчо тут же закричал радостно:
— Смотрите, фазаны, фазаны! — Он даже сделал шаг вперед, словно хотел догнать их, но остановился. Затем в растерянности посмотрел на ту сторону, где птицы исчезли в густых зарослях. Я также смотрел туда.
— Ой! Здесь водятся фазаны, — сказал он, обернувшись ко мне. Глаза его сияли. Мне показалось, что в эту минуту он совсем забыл о нашем разговоре и думает только о фазанах. Он был сильно возбужден, даже щеки его порозовели.
Я был немного удивлен, но все же спросил, каково его мнение о Ким Чжонхёне. На сей раз он ответил сразу:
— Хоть и говорят о нем плохо, но я думаю, что он хороший. Сейчас обстоятельства так сложились. Мы должны помогать ему.
Я был так поражен, словно меня неожиданно ударили по затылку. В растерянности глядя на него, я тихо спросил:
— Вы так же сказали и товарищу Каль Сынхвану?
— Нет.
— Почему?
— Думаю, что товарищ Каль Сынхван и без моих слов сам все понимает.
— Однако же он давал вам советы… Может быть, он еще не разобрался до конца.
— Может быть, я не думал об этом. В любом случае я хочу помочь Ким Чжонхёну. Этот товарищ совершенно случайно оказался среди нас и больше других нуждается в помощи.
— Вы из провинции Чхунчхондо?