— Ну, как дела у нового офицера? Как он чувствует себя?
Он, слегка улыбаясь, ответил с ярко выраженным пхеньянским говором:
— Какая разница — в офицерской я форме или нет! Откровенно говоря, жизнь в спецподразделении была намного интереснее. Мне там больше нравилось. Тогда хоть свинину ели вдоволь и по-прежнему чувствовали себя студентами.
Складывалось впечатление, что он не ориентируется на местности — спрашивал, где, на какой стороне находится Нансон и сколько километров до тех мест.
Подходил к концу долгий летний день, на равнину опускалась ночь. Совсем недавно можно было узнать, с какой стороны находится море. Северо-западная часть его берега была окружена невысокими холмами, а вся северная часть была открыта. На востоке, в местности Сонбунни, виднелись сосновые ветрозащитные лесопосадки. Южная сторона, местность Нансон за Намдэчхоном, была закрыта высокими холмами.
Над бескрайними просторами Анбёнской равнины высоко в небе мерцали звезды. Неожиданно младший лейтенант Ко, оглядываясь по сторонам, осторожно спросил:
— Ваш дом где-то рядом? Далеко отсюда?
— Прямо вон там, за горным перевалом.
— Значит, это ваша деревня, — быстро сказал лейтенант.
Вечерний пейзаж у подножия горы был прекрасен, аж дух захватывало! Небо прояснилось после дождя, дул свежий ветерок. В полях созревал рис. Вокруг царила безмолвие. Было слышно, как падает бадья внутрь колодца, хотя этого и не было видно. Наверно, кто-то вечером набирал воду.
В западной части Анбёнской равнины с севера на юг протянулась сплошная горная гряда. Я пристально смотрел в ту сторону, но, к сожалению, ничего не было видно. В этот момент солнце покинуло вогнутую часть пограничного перевала.
Совершенно неожиданно младший лейтенант Ко Ёнгук тихо и доверительно сказал:
— Перед отъездом поезда спрячьтесь куда-нибудь. Вам не следует ехать. Всем, независимо от занимаемой должности, следует знать, куда мы едем в эту ночь.
Я молча стоял и смотрел на него. В это время из хижины выходили после ужина другие люди. Младший лейтенант кратко сказал:
— Это было сказано в шутку, не стоит воспринимать эти слова серьезно.
Конечно, я тоже кое-что понял. Слова младшего лейтенанта могли стать реальностью. Если исходить из данной обстановки, он, безусловно, был прав. Я подумал, что если поеду дальше этим поездом, то меня почти наверняка ожидает смерть. Нам предстоял очень длинный и опасный путь. От Вонсана до Косона 300 ли[14], оттуда пешком до Каннына еще 300 ли. А затем нужно было преодолеть еще длинный-длинный путь до Ульчжина. Было ясно, какая судьба нас ожидает.
Скрежет колес напоминал тяжелое дыхание зверя. Поезд со скрипом преодолевал подъем, а затем, с облегчением вздыхая, спускался вниз. По мерному стуку колес можно было догадаться, что он идет по берегу Восточного моря в сторону горы Часан.
Теперь все осталось позади. Однако все время перед глазами предстает та впадина перевала, которую я недавно видел на станции Анбён. Вероятно, это объясняется тем, что чем больше думаешь о пережитом, тем труднее избавляться от него.
Вся окрестность была погружена в темноту. Вместе с тем мне казалось, что все быстрее стирается граница между длинным гребнем горы на юго-западе и широким небесным пространством с его многочисленными звездами.
Отсюда до той местности, если идти напрямую, должно быть примерно десять ли. Если бы я не садился в поезд, как это советовал младший лейтенант Ко, то, возможно, я шел бы сейчас по тропинке сквозь рисовое поле, через широкую Анбёнскую равнину. Если идти прямо некоторое время, то можно было оказаться около ручья Намдэчхон, через который можно было пройти быстрее, если идти не по мосту, а вброд на самом узком месте течения. Затем, обойдя станцию Пэхва, можно было оказаться на Кёнвонской магистральной дороге. А уже там по горной тропинке до нашей деревни Хёнчжудон рукой подать. Переход через перевал занял бы не больше 20 минут.