Однако связь с Оксфордом остается самой сильной в Anglo. В 1984 году шесть из восьми руководителей подразделений компании были стипендиатами Родса. Старшие руководители, как и Гарри Оппенгеймер, сумели избавиться от южноафриканского акцента. Гэвин Релли полушутя-полусерьезно говорит: "У нас иногда появлялись странствующие кембриджцы. Но они не задерживались надолго ".
Сам Релли иллюстрирует еще одну англоязычную практику, проистекающую из клубности группы. Удрученный победой Националистической партии в 1948 году, он решил работать на оппозиционную Объединенную партию: "Должен сказать, что не из какого-то глубокого убеждения, что это способ провести свою жизнь, но я не знал, что делать дальше".6 Работая на лидера Объединенной партии сэра Вильерса Граафа, он встретил на одном из политических собраний представителя "Англо" Альберта Робинсона. Узнав о неуверенности Релли в выборе карьеры, Робинсон пригласил его пообедать с Гарри Оппенгеймером, который в то время был членом парламента от Объединенной партии. Через месяц Оппенгеймер прислал ему письмо с приглашением встретиться с секретарем компании в Йоханнесбурге, человеком, который, по воспоминаниям Релли, был очень неприятным. Тем не менее он начал работать в отделе документации за 17 фунтов стерлингов в месяц и к концу 1950 года стал личным помощником Гарри Оппенгеймера по политическим вопросам. Нынешний личный помощник Релли, молодой выпускник Сорбонны, был нанят почти таким же образом. Директор-англичанин предложил ему за ужином зайти в отдел кадров в следующий понедельник. Встретивший его человек оказался директором по персоналу.
Философия менеджмента Oppenheimer стремится к беспристрастности. Она рассматривает группу с точки зрения интересов, которые она может контролировать, а не с точки зрения формальных отношений, которые можно найти в других корпоративных балансовых отчетах. В большинстве транснациональных корпораций существует четкая цепочка подчинения сверху вниз. В Anglo дело обстоит иначе. Только на высших уровнях управления она действует как единое целое, базирующееся в штаб-квартире AAC на Мэйн-стрит, 44, Йоханнесбург. Все основные инвестиционные решения группы возникают или должны быть одобрены здесь внутренним кабинетом. Затем решения AAC утверждаются исполнительным комитетом из пятнадцати человек, который собирается каждый вторник и четверг. До своего ухода из Anglo American в 1982 году и из De Beers в 1984 году Гарри Оппенгеймер, как и его отец, обладал автократическим правом вето и инициативы. Он до сих пор остается директором De Beers, и во время его регулярных утренних визитов на Мейн-стрит, 44, к нему регулярно обращаются за советом по поводу важных решений. Внизу существует замаскированная структура власти, в которой повседневное управление осуществляется руководителями, казалось бы, совершенно разных компаний. В результате получается тот же эффект, что и в любой другой транснациональной корпорации, хотя внешне все выглядит совершенно иначе.
Пример с золотыми приисками дает представление о сложности системы. Месторождение Western Areas в Дальнем Западном Ранде находится под управлением компании Johannesburg Consolidated Investment (JO) Гордона Уодделла, которая напрямую владеет лишь 6,4 процента акций. Инвестиционная компания Anglo по инвестированию в золото, Amgold (48,6 процента акций принадлежит AAC), владеет 2,5 процента акций. Непосредственно AAC принадлежит 2,2 процента. Компания под названием Elsburg Gold Mining владеет 48,7 процента акций, но 26,6 процента Elsburg принадлежит JCI, а 6,1 процента - AAC. Большинство остальных инвесторов, как и на всех золотых рудниках, распределены между американцами, европейцами и южноафриканцами. С формальной точки зрения AAC. Western Areas является исключительно инвестиционным предприятием, в действительности же оно контролируется и управляется группой.
Система скрытого контроля распространяется не только на золото, но и на промышленность и торговлю. Пока отдельные компании, называемые ассоциированными, работают хорошо, Anglo отходит на второй план и пожинает дивиденды. Когда же они оказываются под угрозой банкротства или когда группа приступает к поглощениям, то быстро обнажается потрясающая мощь финансовой империи.
Вопрос о преемственности Гарри Оппенгеймера до сих пор не решен. Он предусмотрительно создал внутренний кабинет, чтобы заменить свое автократическое правление и обеспечить преемственность семейного контроля, какими бы способностями ни обладал его сын. Преимущество нынешней системы в том, что она избавляет прямого наследника от необходимости управлять бизнесом столь же открыто, а Ники еще не продемонстрировал жестких амбиций, которые могли бы привести его на горячее место. Гэвин Релли, который занял кресло главы Anglo в 1982 году, рассчитывает оставаться на этом посту в течение шести лет. Вполне вероятно, что затем его сменит Огилви Томпсон, который на несколько лет младше его. Затем может наступить очередь Ники Оппенгеймера, если он этого захочет. Однако, учитывая нынешние политические события в Южной Африке, вопрос о том, будет ли он отмечать столетний юбилей в 2017 году, остается спорным.