Ах, да. За два дня до боя я зашел в магазин старого рыбака. Хозяин спал, вместо него за прилавком стоял молодой. Я стал осматривать трофеи, добытые рыбаком в море. На самом видном месте висело два акульих зуба. Молодой продавец объяснил мне, что эту акулу убил один очень уважаемый рыбак, когда та пыталась отнять у него улов. Теперь акульи зубы считаются верным знаком счастья и почти все проданы. Остались эти два. «Ну, да», — подумал я, — «Как же. Еще пару таких ты прячешь у себя в ботинке, а еще десяток, держу пари, у тебя в сундучке с золотым замочком. Лишь бы веселее шла торговля». Тут я заметил шевеление в углу — старик проснулся.
— Хотите купить?
— Да, с вашего позволения. Сколько это будет стоить?
— Это уже продано. Это не продается, — еще раз добавил старик.
— Зачем же тогда это висит на прилавке?
— Их купили, но не оплатили.
— Как это?
— Так, офицер. Мы верим нашим людям. Если они сказали, что заплатят, значит так и будет.
— Что за дурь! Бери и уходи! — я так и не понял, как они не бояться воров.
— Таковы здешние законы, — он картинно пожал истощенными и источенными старостью и болезнями плечами.
— Я переплачу, — не унимался я, — Сколько Вам пообещали?
Старик молчал. Я достал кошелек, открыл его попросторнее, и достал первую попавшуюся купюру. Старик строго взглянул на меня и сказал:
— Послушайте, сердечный, вы хотите купить талисман или вы хотите вставить акульи зубы вместо своих?
— Я хочу купить талисман, — процедил я, надеясь, что старик вот-вот сломается и пойдет в чулан за второй парой таких же.
Однако старик не сдавался.
— Я могу предложить вам отличнейшую подкову…
— По вашему мнению, она великолепно подойдет к моей ноге? — поехидничал я.
— Отнюдь. Зато вашему коню будет впору.
— Неужели у вас больше нет акульего зуба? — решил пойти напрямую я.
— Хорошо, молодой человек, вы убедили меня. Пожалуй, я дам вам возможность считать этот талисман своим.
— Отлично, что для этого нужно?
— Только оплатить эти акульи зубы.
Я достал уже было спрятанные деньги. Положил ровно столько, сколько надлежало по ценнику. Старик молча взял деньги и, даже не поглядев, засунул в карман, потом взял лист бумаги, начиркал там что-то, поставил закорючку, и отдал бумажку мне. Это была квитанция.
— А зубы? — спросил я.
— А зубы достанутся тому, кто их купил.
— Но я же заплатил… — возразил было я.
— Именно, — с торжеством сказал старик и указал на квитанцию.
Неловкую паузу прервал молодой продавец. Он подошел и шепнул мне на ухо на чисто русском:
— Теперь офицер может считать, что талисман его оберегает. Если офицер хочет, хозяин может попросить показать его вам позже. Хотите?
Я взял квитанцию, скомкал в кармане и вышел. В комнате я приколол ее булавкой к деревянной полке на кухне. Вот она висит, под свечой.
Пожалуй, я напрасно сел за завещание. Талисман, хотя и не принадлежал мне, все-таки уберег. Интересно было бы увидеть человека, который купил его.
Лист Ее дневника.
Никогда не думала, что один из самых счастливых и несчастных дней моей жизни может начаться так обыденно и так неудачно. Едва показался призрак рассвета, стрельба на берегу Суторины разбудила меня. Молоко на печи сбежало, наполнив комнату неприятным ощущением недовольства собой. Глаза смыкались, ноги двигались не в том направлении, куда приказывала голова. В итоге я споткнулась о забытое вчера посреди комнаты ведро и упала, набив шишку на локте и на коленке. И это все я!
Потом зашла в магазин старого рыбака. Кстати, если уж речь зашла об этом хитреце и пройдохе, я должна записать где-то (не знаю для кого) то, что он просил меня сохранить для потомства. Сохраняю.
Во времена второго турецкого пришествия (после испанского похода) подпольное сопротивление туркам продолжалось. А после создания суда владыки Даниила уничтожение потурченков[10] и турок стало массовым. Чтобы хоть как-то укротить вольный народ, турки проводили показательные казни. На центральных площадях городов приговоренных распинали и вешали, отрезали язык и руки, выкалывали глаза. Слепые начинали находить турок по запаху, немые брались за ружья, безрукие — следили. Тогда турки стали вылавливать борцов за свободу и под ужасными пытками допрашивать их, чтобы те выдали всю сеть своих товарищей. Многих борцов таким образом удалось туркам уничтожить, и тогда прибрежные жители придумали, как обезопасить себя от турецких пыток. Более ни один человек не знал больше, чем двое других. И если брали этого человека, то двое других бежали из округи и таким образом цепь обрывалась.
А друг друга они узнавали по песне. Неизвестно, кто первый начал складывать ее, тем не менее, все последующие ее поддерживали. Восставшие в людных местах раздавали ленточки с предсказаниями. На ленточках было написано много известных фактов и желаемых событий, церковных воззваний, переживаний, любовных признаний и чего только еще не было. Жители подбирали эти ленточки и несли в дом. Потом, в один прекрасный день к ним приходил человек с незавершенным текстом песни. Он читал уже сложенную песню, и если у жителя оказывалась нужная лента, он называл ее пришедшему, и получал от него задание. Вошедший даже не по своей воле в этот круг таким образом оказывался в полной зависимости от своих товарищей, однако, скрывая текст, он рисковал попасть под суд владыки.
В свое время я нашла в семейном сундуке такую ленточку, на ней было написано «другарства руменог jедра». Эту ленточку я принесла к старику, и он рассказал мне эту историю, а потом вытащил откуда-то еще три ленточки, связанные воедино. Он привязал к ним мою ленточку, и прочел:
«Видиш какаjа ту пала тама
Ни неба ни сунца ни ветра
Освети наш пут до бога до храма
Другарства руменог jедра[11]».
И вот сегодня я опять зашла к старику. Я давно присмотрела пару нужных в хозяйстве вещей, расплатилась за них и стала разглядывать его огромную коллекцию сувениров и даров моря. Мне понравились два акульих зуба, про которые говорят, что они приносят счастье. Учитывая мое настроение с утра, счастья мне не помешало бы. Я заглянула в кошелек и поняла, что денег не хватит. Еще один повод посетовать на свою рассеянность. Просить старика уступить я не решилась, хотя он глазами понимающе следил за мной. Я пообещала ему, что через пару часов вернусь с деньгами и заплачу, и он кивнул мне:
— Не бойся, хозяйка, они уже твои.
Когда я вернулась и протянула ему деньги, он отказался. Я попыталась настоять, но он молча отвергал все мои попытки расплатиться. Его ученик, Велимир, отвел меня в сторонку от укладывающегося на кушетку старика, и объяснил, что некий русский морской офицер уже заплатил за талисман и таким образом подарил мне его.
— Почему он это сделал? — поинтересовалась я.
— Скорее всего, по той же причине, что и вы захотели приобрести этот талисман, — парировал Велимир.
— Он хотел, чтобы это принесло счастье ему.
— Нет, он хотел разделить с вами это счастье.
Я улыбнулась Велимиру и вышла. В висках что-то стучало, щеки горели. Я зашла назад, он с готовностью протянул мне адрес. Бумага была замазана грифелем, а продавленные буквы указывали, куда идти.
…Я подошла к калитке, постучала в дверь и вошла. Ни звука. Птички свистели на деревьях, пальмовая ветка сыпала на меня свои рыжие зерна, но не было ни звука. В доме, мне показалось, слишком прохладно, однако я пошла по комнатам. За самой крайней дверью слева я увидела кровать. Там лежал перебинтованный человек и стонал. Я вскрикнула, и он привстал.
Это был он. Тот моряк, который загляделся на меня в порту. Похоже, что и он это осознал. Вот так я встретила человека, о котором мечтала.
1806 года 26 мая.
В моем воспаленном мозгу что-то стучало, казалось, я так никогда не уставал, а ведь все, что я был обязан делать — это просто лежать на кровати и смотреть в потолок. Стук оказался в дверь, и теперь я пытался привести свое сознание и движения к одному ритму. В этот самый момент, когда я мирно потягивался, дверь моей комнаты приотворилась и на пороге показалась девушка.