— Там, — снова попыталась она донести до меня то, зачем пришла. Слова с трудом прорывались сквозь рыдания, — там… Много… Я боюсь за своих… Мама, папа, брат с семьей… До нашей улицы еще не дошли…
Я сжала губы. В горле встал ком, я поняла, что она хотела сказать. И мне больно за эту девочку… Сколько ей лет? Едва ли больше семнадцати-восемнадцати. Я подошла и обняла служанку. Я не стала ничего говорить, потому что не знала, что можно сказать в таком случае… Если только…
— Хочешь я прикажу Арраму сопроводить тебя до дома? Ты сходишь туда и все увидишь сама… Но, — я хотела добавить, что после этого похода у нее может не остаться даже надежды, но не смогла это произнести.
Бедную девочку, которая только сейчас поняла, что маги могли убить не только моих соседей, дома которых видно в окно, но и ее семью, мне было искренне жаль. Но я уже ничего не могла исправить в прошлом. И никто не смог бы. Ни маги, ни, думаю, сами Боги. И в Их, и в нашей воле только настоящее…
— Д-да, — заикаясь провыла служанка и, вцепившись в меня, стала рыдать еще сильнее, хотя мне казалось, что сильнее уже некуда…
— Так не годится, дорогая. Ты должна взять себя в руки, — вздохнула я.
С силой отцепила от себя горничную, усадила ее в кресло и, порывшись среди флакончиков, стоявших в ящике со снадобьями Алиса, достала отвар для нервны барышень. Щедро плеснула успокоительное в два стакана и разбавила водой.
— Держи, — протянула один рыдающей девице, а второй залпом выпила сама. С грохотом, опустив пустой стакан на столешницу и, оставив девицу рыдать, решительно вышла. Я должна была попрощаться с погибшими. С теми, кого удалось откопать из-под завалов до полудня. Обязательные ритуалы закончились, и сегодня на закате мы их… нет, не сожжем, закопаем… А на рассвете в последний путь отправятся следующие…
Я думала, что готова к тому, что увижу, выйдя на крыльцо. Я не юная горничная и видела много страшного в жизни. Я видела убитых заговорщиками воинов, защищавших короля до последней капли крови. За время жизни в Нижнем городе я видела умерших от голода и холода, погибших от ножа, яда или удара по голове. Я видела наполовину съеденных бешеными крысами друзей, я видела обгрызенного до костей Дишлана… Но к тому, что предстало передо мной во дворе я все равно оказалась не готова.
Ровные, бесконечные ряды мертвых. Они начинались от самых ступеней, тянулись по всей аллее, очищенной от поваленных деревьев, продолжались на газонах вокруг, и не заканчивались даже за оградой баронской усадьбы… Мужчины, женщины, дети…
Дыхание перехватило. Я смотрела на самый страшный кошмар в моей жизни и не могла вдохнуть. Перед глазами быстро темнело, как будто бы солнце падало за горизонт быстрее брошенного мяча.
И сирена… где-то рядом оглушительно выло какое-то животное.
— Тише, Елька, — меня под локоть подхватил Жерен, не давая упасть. — не кричи… Люди и без тог напуганы, а ты должна поддержать их, помочь пережить горе, а не пугать еще больше…
Не кричи⁈ Я повернулась к Жерену… Его лицо расплывалось. Как будто бы я плакала. Животное, оравшая все это время, замолчало. Значит это я кричала? Выла от боли, оглушившей меня настолько, что перестала слышать свой собственный крик?
— Жерен, — выдохнула я пересохшим, сорванным горлом, — откуда столько⁈
Я же выходила на крыльцо до полудня, и видела, что ребятам Жерена удалось достать из-под завалов не больше двух десятков человек… Эта работа тяжелая и очень опасная.
— Маги, — поджал губы Жерен. — Проклятые маги… Они легко поднимают стены, нам остается только вынести из-под них погибших… За половину дня мы прошли почти четверть Среднего города.
— Проклятые маги, — прошептала я. Но имела в виду совсем не тех магов, которые помогали нам находить мертвых. А тех, которые строили весь этот ужас. — Проклятый Великий отец…
— Ты должна остановить его, Ель… Такое, — Жерен махнул головой, показывая на разрушенный город, — не должно больше повториться. Никогда… И нигде…
Я кивнула. Да, должна. Любой ценой. Я должна встретиться с Великим отцом, и предложить ему любую цену. Я должна убедить его, что живые люди ему нужнее, чем мертвые. Я должна сделать так, чтобы он думал, что мы смирились и не хотим сопротивляться. Я должна обмануть его, и стать в его глазах если не другом, то верным союзником… И уничтожить. Такое, я снова посмотрела на ровные ряды мертвых, которые еще вчера жили и дышали в самом лучшем городе мира, простить нельзя.