Она присела в реверансе, и не задумываясь подала руку, и только потом с ужасом осознала, что руки у неё без перчаток, а подавать для поцелуя руку без перчатки — это вопиющее неприличие. И если бы только это! Занятая мысли о том, что же сказать, она и забыла, что пальцы всё ещё испачканы сажей, травой и пылью. Но когда она заметила это, было уже поздно…
И, конечно, любой воспитанный южанин сделал бы вид, что не заметил этой неловкой ситуации, он бы склонился, но не стал касаться руки губами, соблюдя лишь формальность, и тактично переведя разговор на красоты местных видов или обсуждение церемонии, отвернулся бы, позволив даме исправить досадную оплошность.
Но глупо было рассчитывать на деликатность «этого гроу». Форстер, конечно, всё заметил. Более того, он сделал то, от чего Габриэль едва не провалилась сквозь нагретый солнцем гравий дорожки — взял её руку и поцеловал, так неторопливо и церемонно, словно она была королевской особой. И, конечно, сделал он это специально, чтобы её унизить.
— Ваши руки пахнут мятой, синьорина, — произнес Форстер с улыбкой, — и вы их испачкали, когда так мило шпионили за… голубями.
Габриэль поспешно выдернула руку и спрятала за спиной.
— Возьмите…
Он достал из кармана платок и протянул. И лучше ей было бы, и правда, провалиться на месте, потому что подобное фиаско стало ударом по самолюбию. Но хуже всего были не её грязные руки, и не то, что «этот гроу» почувствовал, чем они пахнут, хотя произнесенное вслух, это было ужасно и само по себе, и даже не то, что её застукали за тем, что она подглядывала в окна кухни.
Хуже всего было то, что он явно наслаждался этой неловкой ситуацией, вгоняя её в краску ещё больше, вместо того, чтобы деликатно отвернуться и дать ей возможность привести себя в порядок. И Габриэль растерялась, не зная, как ей вести себя с ним в присутствии отца, который, разумеется, не заметил всего этого возмутительного неприличия.
— Мессир Форстер, благодарю вас, — к Габриэль, наконец, вернулось самообладание, и чтобы и дальше не выглядеть глупой капризной девочкой, она взяла протянутый платок, — не стоило себя утруждать подобной заботой.
— Это всего лишь попытка соблюсти южные правила этикета, — ответил он, чуть склонив голову.
— Такая же деликатная, как и ваш рассказ о жертвоприношении? — она яростно потёрла пальцы платком, стараясь не смотреть на собеседника, и кляня про себя Фрэн на все лады. — И такая же уместная, надо заметить.
Габриэль принялась в первую очередь тщательно оттирать место поцелуя, и это не ускользнуло от внимания Форстера. Получилось как-то слишком уж неудобно, ей следовало бы сделать это незаметно, но с другой стороны, она была слишком зла, чтобы придать значение такой мелочи.
— Как видите, я пытаюсь обучаться тонкостям южных правил поведения, — ответил он, вложив в слова какую-то долю иронии.
— Должна сказать, что у вас плохо получается.
— Возможно, у меня не было хорошего учителя? А может сам предмет оказался бессмысленным и глупым?
— А может учителю попался нерадивый ученик? Или предмет не по зубам? Ведь предмет-то невероятно сложный! — парировала она не глядя.
— Габриэль! — воскликнул синьор Миранди. — Тебе не кажется, что ты излишне строга к нашему гостю? Учитывая, что он приехал издалека, ты могла бы быть снисходительна ко всяким принятым здесь церемониальным мелочам. Ты даже не представляешь, как много интересного я узнал от мессира Форстера! Какое совпадение, что он служил в Бурдасе, а я как раз пишу монографию о туземных обычаях. И он поведал мне массу любопытных нюансов!
— О! Я уже наслышана об этих нюансах, отец! Вырезание сердец и распитие свежей человеческой крови! — воскликнула она с притворным восторгом и добавила с тонким сарказмом, чуть усмехнувшись и глядя Форстеру прямо в глаза. — А вы уже предлагали моему отцу посмотреть шрамы от когтей льва? Как я понимаю, вы любите их демонстрировать.
— А вы, я вижу, это запомнили? Значит, вам тоже любопытно на них взглянуть? — он чуть прищурил правый глаз и его вопрос прозвучал, как издевательство.
— Мне? — вспыхнула Габриэль. — Отнюдь. Но, если вы пытались впечатлить меня своей… мужественностью, то могу заверить — у вас не получилось. Оставьте дешёвые трюки синьоре Арджилли. Я вряд смогу оценить всю эту… ммм… «пикантность и остроту».
Она передразнила интонацию синьоры Арджилли так искусно, что Форстер засмеялся, а Габриэль спохватилась, что кажется, в пылу своего раздражения сказала много лишнего. Она смутилась и продолжила тереть пальцы платком.