Почему Тамм не решился в свои 55 лет подняться на Эверест, а я в свои 58 (а перед тем в 53 года) взошел в третий раз? Думаю, дело в разнице приоритетов. Евгений Игоревич был прежде всего ученым, доктором наук. Альпинистом — в свободное от физики время. То, что он не только талантливый профессионал в науке, но и великолепный организатор, подтвердила экспедиция на Эверест. Но главной для Тамма всегда оставалась физика. Профессионально Евгений Игоревич к восхождению не готовился. Наверное, с нашей помощью, с использованием большого количества кислорода он взошел бы. Но все же в этом был риск. Руководитель не мог поставить под удар экспедицию. Я же готовился по полной программе именно как альпинист-профессионал. Считаю себя таковым и сейчас. Правда, раньше тренировался регулярно и помногу, чтобы постоянно совершенствоваться. Разменяв седьмой десяток (пишу и сам не верю), уже не могу приобрести новые качества, но продолжаю восхождения. Для этого необходимо «поддерживать огонь». Делаю это с удовольствием.
ОТЯГЧАЮЩИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА
Украинская национальная экспедиция на Эверест 1999 года не планировала удивлять мир сенсациями. До этих пор украинские команды на высотный полюс не поднимались. Отдельные альпинисты — да, но не национальная команда. Маршрут — ординарный, по классическому пути с тибетской стороны. В этой экспедиции я оказался вопреки желанию ее руководителей. С самого начала не был согласен с их концепцией: мы национальная сборная, поэтому пойдем на Эверест без кислорода. Считал и считаю такой подход дилетантским, авантюрным. В экспедицию ехали достойные ребята. «За красивые глаза» в нее не отбирали. Но из десяти участников команды идти без кислорода были готовы не больше четырех человек. Это, конечно, Владислав Терзыул (Слава — первый альпинист Украины и СНГ, взошедший на все восьмитысячники, 14-я вершина, Макалу в 2004 году, увы, стала роковой). Это опытный, сильный высотник Василий Копытко. Это мы с постоянным партнером по связке Игорем Свергуном, не раз поднимавшиеся в «зону смерти». Остальным недоставало высотного опыта.
На высотах за 8500 м большинство наших ребят не бывали, то есть настоящей гипоксии не пробовали. Для восхождения на Эверест это не просто минус — отягчающее обстоятельство. Но руководство экспедиции думало иначе. Похоже, как раз из-за «кислородных» разногласий для него основным отягчающим обстоятельством оказался… я. Во время первого сбора кандидатов в экспедицию в альплагере «Узункол» старший тренер команды Мстислав Горбенко поставил вопрос ребром: «Поднимите руку, кто пойдет на Эверест без кислорода». Ребята переглядываются и — кто бы сомневался? — дружно тянут вверх руки. Когда все разошлись, я предложил Горбенко: «Слана, может, по-другому подойти? Сначала обсудим, кто может без кислорода подняться, а кому лучше с 02 идти». Ответа так и не получил. Хотя руководитель экспедиции, президент Национальной федерации альпинизма и скалолазания Украины Валентин Симоненко как будто соглашался с моими доводами, что на Эвересте к кислородной проблеме нужно подходить гибко. Я убеждал: если наша экспедиция будет успешной, через год никто не вспомнит, с кислородом ходили или без него. А если что-то, не дай Бог, случится, это все будут помнить. Такое не забывается. Как в воду смотрел…