У англичан есть для таких случаев хорошая поговорка: «Хочешь насмешить Бога — расскажи ему о своих планах». Ночью просыпаемся от страшного грохота. Гремит на нашей горе. Что-то большое упало. Ну дела! Утром быстренько собираемся, завтракаем и мчимся к маршруту. Что там? Подходим, уже начало светать, смотрим — по нашим веревкам прошел камнепад. Старые не то что побило — пошинковало! Методично, очень тщательно порубило на куски в два-три метра длиной. Накануне, после спуска с бараньих лбов мы в верхней части морены спрятали снаряжение. Под камнем лежала каска. После ночной «бомбардировки» она приобрела весьма устрашающий вид. Как будто кто-то очень старательно пытался ее, спрятанную под камень, разрезать, но успел только поцарапать. Чтобы идти на гору, хотя бы две веревки должны быть целыми! Подходим, смотрим, наша ходовая веревка висит, порубленная в нескольких местах. Мы ко второй — порублена. От третьей, которая на стене, неповрежденной осталась только половина. Вот так нас отвергла коварная Кюкюртлю…
Молодой Максим Робук «бьет копытом»: «Полезем, Сергей Игоревич?». Глаза горят. Я его понимаю. Ну вот же стена. Мы уже здесь. Настроенные, подготовленные. Сложенные после успешных тренировочных восхождений. Снаряжение занесли вчера… Выливаю на этот концентрат энтузиазма ушат холодной воды: «Нет, Макс, не пойдем». Опытный Леша Волков тоже не готов к фиаско и вторит Максиму: «Может, пойдем?» Я не выдерживаю. Ладно бы Максим, но Леша — зубр, мастер спорта! Одно дело, если бы нас, не дай Бог, на стене что-то подобном застало. Это была бы другая ситуация. Там бы мы думали, куда двигать — вверх или вниз. А здесь какие варианты? Идти с одной веревкой, вернее, с половиной веревки, на «шестерочный» маршрут — добровольно совать голову в петлю.
Было очень обидно возвращаться. Тем более, там подход такой длинный. По сути, экспедиционные условия. Что делать? Бежать куда-то за веревками? Это через перевал, далеко, нереально. Так что все. Уходим. Вот и поучаствовали в первенстве Украины. Деньги на это и Спорткомитет выделял. Понятно, нашей вины в том, что так все вышло, нет, никто нас не осудил бы. Но… Возвращаемся в Домбай. Сроки нашей командировки заканчиваются. Я принимаю решение: остаемся! В конце концов, продлим командировку. Тут довольно щекотливый юридический нюанс. Если бы что-то случилось, а срок командировки истек, отвечать пришлось бы еще и за это. Но, как говорится, семь бед — один ответ. Не возвращаться же без горы. У нас запасной вариант — Восточный Домбай, маршрут Губанова. Я — к Роме Губанову, сыну первопроходца маршрута. Это профессиональный спасатель, к тому же мой дальний родственник. Сильный спортсмен, в забегах на Эльбрус занимает призовые места.
«Рома, дашь веревки?» — «Конечно, какие вопросы!» Ребята с контрольно-спасательного пункта (КСП) Домбайского района нам во всем помогли, выделили вагончик, в котором мы остановились. И команда прошла Восточный Домбай. Длинный, красивый, технически насыщенный маршрут. По сути, весь скальный. На мой взгляд, один из самых сложных в том районе технических маршрутов. Когда-то — «шестерка»-Б. Почему сегодня это не так — вопрос не ко мне. Мы прошли маршрут с удовольствием. Получили серебро чемпионата страны.
В общем, каждый район по-своему для меня памятен. Но самым притягательным остается Центральный Кавказ. Приэльбрусье — это как первая любовь, ни с чем не сравнимо. Альплагерь «Эльбрус», где я рос как альпинист, где столько всего пережито, где выросли мои дети… Рядом — Ушба, Чатын, Шхельда, пик Щуровского… Здесь моя вторая родина. Миша Туркевич, когда сиживали с тамошними аксакалами за столом и мне предоставляли слово, всегда подтрунивал: «Ну скажи, скажи свой главный тост». И я с удовольствием поднимал чарку за Приэльбрусье. Там я провел, пожалуй, треть жизни. Туда с удовольствием спешу, как только удается выкроить время. В критический момент на Южной стене Лхоцзе, когда перспектива поморозиться выглядела более чем реальной, ободрял себя «дурными» мыслями, что даже если останусь без пальцев, буду приезжать в родное ущелье Адыл-Су. Видел в промозглой гималайской ночи его похожие на старый гобелен травянистые склоны, зубчатый орнамент его вершин. Шевелил, шевелил, шевелил негнущимися пальцами. И помогло!