И в самом деле, Сиприен решительно приписывал этот любопытный эффект тому старанию, с которым он покрыл внутреннюю поверхность своей трубки слоем земли, заботливо отобранной в руднике Вандергаарт-Копье. Почему часть этого грунта отделилась от внутренней стенки, образовав вокруг кристалла настоящий кокон, объяснить было нелегко, но загадка могла бы разрешиться при последующих экспериментах. По-видимому, речь идет о совершенно новом химическом явлении, и автор намерен посвятить ему углубленное исследование. Он не претендует на немедленную разработку полной и окончательной теории своего открытия. Он хотел бы лишь как можно скорее известить о нем ученый мир, отметить научный приоритет Франции, представить открытие на обсуждение, чтобы прояснить факты, пока еще непонятные и темные для него самого.
Начав записи и тем самым подведя сегодняшние итоги исследований в надежде, что до отправки по назначению он успеет обогатить их новыми наблюдениями, молодой инженер поужинал и пошел спать.
На следующее утро Сиприен вышел из дому и, погруженный в свои мысли, обходил разные участки рудника. Порой он ловил на себе отнюдь не доброжелательные взгляды. И если не обращал на них внимания, то просто потому, что забыл о тех последствиях своего открытия, которые раскрыл ему накануне Джон Уоткинс, а именно— об опасности более или менее скорого разорения концессионеров Грикваленда и их концессий. Между тем в этом полудиком краю недоброжелательный взгляд, направленный на вас, уже является серьезным поводом для беспокойства. Разумеется, рудокопы прекрасно понимали, что стоит производству искусственных алмазов стать промышленным, как тотчас они, да и все миллионы людей, забившиеся в недра копей Бразилии и Южной Африки, будут обречены на неизбежную гибель.
А в это самое время сам владелец алмазных копей Джон Уоткинс размышлял вот о чем.
Ясно, что Аннибал Панталаччи и другие старатели с раздражением отнесутся к открытию Сиприена, ибо для них оно представляет опасную конкуренцию, сам он, как хозяин фермы, тоже оказывается в невыгодном положении. Без сомнения, если из-за падения стоимости драгоценных камней алмазные месторождения окажутся заброшены, если шахтерское население в конце концов покинет просторы Грикваленда, то стоимость его фермы весьма заметно понизится, ибо продукты уже некому будет сбывать, за отсутствием жильцов упадет спрос и на его лачуги. Так что, возможно, в один прекрасный день ему придется оставить неприбыльный край. «Ладно,— говорил себе Джон Уоткинс,— пока до этого дойдет, много воды утечет! До массового производства искусственных алмазов пока еще далеко— при всех выдумках месье Мэрэ! Да и многое тут зависело небось от чистой случайности! Впрочем, случайность или нет, но он получил камень огромной ценности, и если по ценам природных алмазов стоимость его миллионов пятьдесят, то, пусть даже искусственный, он может стоить еще дороже! Да! Этого молодого человека надо удержать любой ценой! Хотя бы на какое-то время помешать ему кричать со всех крыш о его великом открытии! Камень должен насовсем остаться в семье Уоткинсов, а если и уйдет из нее, то лишь ценой приличного количества миллионов! А насчет того, чтобы удержать его создателя, то это, право, и вовсе уж просто,— даже не беря на себя серьезных обязательств! Алиса при мне, и с ее помощью я, конечно, смогу задержать отъезд Мэрэ в Европу! Да!., пусть даже пришлось бы пообещать мою дочь ему в жены!., и даже отдать!
В конце концов у Алисы нет основания жаловаться! Молодой ученый сумасброд — парень что надо! Он любит ее, и, сдается мне, она никак не бесчувственна к его вниманию. Разве не благородно— соединить сердца, созданные друг для друга?.. Или хотя бы дать им надежду на такой союз, пока дело полностью не прояснится?.. Так вот, именем святого Джона, моего покровителя,— к черту Аннибала Панталаччи и его приятелей, пусть будет каждый за себя... даже в краю Грикваленд!»
Так рассуждал Джон Уоткинс, добиваясь идеального баланса интересов. И наконец достиг равновесия меж будущим своей дочери и простым куском кристаллизованного углерода. Теперь, при мысли, что обе чаши весов находятся на одной горизонтальной линии, он чувствовал себя счастливым. Главное, полагал мистер Уоткинс,— это не торопить событий и позволить делам идти своим чередом, ибо он предугадал уже тот путь, по которому они пойдут.