Джумади рассказал, что Академия искусств — специальная средняя школа, единственная в своем роде в Индонезии, имеющая пять отделений: живописи, скульптуры, прикладного искусства, рекламы и графики, педагогическое. Открытие шестого, архитектурного, отделения задерживается из-за отсутствия преподавателей. Срок обучения в Академии пять лет. В ней 330 студентов: художников, скульпторов, резчиков по дереву, карикатуристов, декораторов, приехавших сюда из различный частей страны.
Джумади не скрывал трудностей. С 1957 г. в Академии нет стипендий. Студенты должны вносить плату за обучение — 240 рупий в год. Только четверо-пятеро самых одаренных студентов, которых можно считать уже признанными художниками, получают от правительства поощрительную премию —150 рупий в месяц. Все же по сравнению с положением студентов университета положение академических студентов значительно лучше. Студенты Академии могут подрабатывать в редакции или в издательстве, в рекламной фирме, могут выполнять частные заказы и продавать свои произведения! через комиссионные магазины.
Джумади провел нас по аудиториям и студиям, показал выставки студенческих работ. Знакомство с Академией оставило в целом отрадное впечатление. Судя> по студенческим работам, здесь фундаментально осваивают основы живописи — рисунок с натуры, портрет, натюрморт. Встречается и абстрактная живопись, но. абстракционистских работ сравнительно немного. В подавляющем большинстве работы реалистичны. По-видимому, главная причина этих здоровых тенденций в. деятельности школы кроется в том, что в числе ее преподавателей нет и никогда не было иностранцев, поборников крайних абстракционистских форм искусства.
Я понял это, услышав имена преподавателей — Сутарсо, Суромо, Куснади, Трубуса, Абдул Салама — ведущих художников Джокьякарты. Большинство из них стоит на позициях реализма.
В одной из студий шел экзамен по рисунку с натуры. Шесть-семь студентов рисовали на полотне углем и черным тушевальным карандашом портрет пожилого натурщика, обнаженного до пояса, с характерным запоминающимся лицом. Когда мы вошли в студию, экзамен подходил к концу. Портреты были почти закончены. Экзаменующиеся делали последние штрихи. Преподаватели придирчиво рассматривали работы.
Соседняя студия была классом скульптуры. Здесь студенты лепили из серой глины скульптурный портрет натурщика. Джумади объяснил, что они выполняют дипломную работу. Хотя скульптуры и не были закончены, в них чувствовалась хватка мастеров-реалистов.
Как и во всякой скульптурной студии, здесь было тесновато и не очень опрятно. Кучи глины, цемента и гипса. Перепачканный пол. На полу и на столах нагромождение законченных и незаконченных и разных по степени мастерства скульптур. Несколько крайне уродливых изделий были совершенно очевидной данью западному абстракционизму — человекообразный монстр с огромными лапами и непропорционально маленькой головой, какие-то бесформенные фигурки из проволоки и папье-маше. Но большинство скульптур были талантливы, реалистичны. Трудно перечислить все удачные работы, скульптурные портреты детей, девушек, юношей, пожилых людей. Очень удачна модель монумента для вестибюля «Гаджа Мада».
Интересными оказались и работы студентов отделения прикладного искусства, а также отделения рекламы и графики. Первое из этих отделений готовит резчиков по дереву, граверов, чеканщиков, художников по керамике. Здесь преподаватели воспитывают своих учеников в духе замечательных народных традиций. Резчики по дереву создают не только безделушки, шкатулки, настенные украшения, но и гарнитуры мебели.
Отделение рекламы и графики готовит художников разнообразных профилей. Я мог ознакомиться с такими работами, как книжная графика, художественные обложки книг и журналов, карикатуры, рекламные Плакаты, композиции витрин магазинов и декорации к спектаклям. Здесь учатся и будущие художники-декораторы.
Джумади показал мне в одном из классов выставку детских рисунков, выполненных цветным карандашом или акварелью.
— Мы стремимся поддерживать контакт со школами и выявлять одаренных детей, возможных кандидатов на поступление в нашу Академию, — пояснил Джумади.
Среди школьных рисунков были талантливые, были и слабые. Но все дети пытались по мере своих способностей запечатлеть предметы и образы такими, какими они их знали в жизни. На рисунках можно было увидеть деревню, пальмовую рощу, рисовые поля, погонщика с буйволами, школу с учениками. Школьники старших классов даже делали попытки воспроизвести события августовской революции 1945 г. И никому из юных художников не приходило в голову фокусничать, изображать свой кампунг или рисовые поля в виде геометрической композиции, бессмысленных клякс или кривых линий. Учителя не калечили зарождающиеся таланты, а развивали их, закрепляя в детях навыки реалистического восприятия действительности, помогая им увидеть богатство красок окружающего их реального мира.
Глава X
В КРАТОНЕ СУЛТАНА
Продолжаем наше знакомство с Джокьякартой. Рахмади уже получил пригласительные билеты на посещение кратона.
В наши дни кратон представляет интерес как своеобразный исторический музей, который охотно показывают экскурсантам. Музей этот дает представление о замечательных образцах яванского национального искусства: архитектуры, живописи, резьбы по дереву, прикладного искусства.
У входа в кратон экскурсантов поджидает группа придворных гидов — сухопарых босоногих стариков, одетых в коричневые саронги и черные сюртуки. У каждого гида сзади за поясом торчит старинный фамильный крис. Вероятно, к обязательным атрибутам придворных гидов относились и внушительных размеров очки в роговой оправе. Отличительным признаком старшего придворного гида было наличие на его носу не одной, а двух пар очков. Старший придворный долго и внимательно исследовал наши пригласительные билеты, а затем дал указания одному из прислуживающих босоногих стариков, пожалуй самому хилому, сопровождать нас.
Старик сперва на смешанном индонезийско-яванском языке произнес певучей скороговоркой заученную речь, пространную и витиеватую. Ее содержание можно было свести к двум словам — «Добро пожаловать». Затем старик прочитал небольшую лекцию по истории кратона, перечислив годы царствования всех девяти джокьякартских султанов Хаменгку Бувоно.
Кратон — огромный комплекс построек и дворов — представляет собой неправильный четырехугольник. Весь комплекс разделен на четыре части. Каждая часть ограничена глухой каменной стеной. Внутри внешнего четырехугольника находится второй, поменьше. Внутри второго — третий, еще меньше. Внутри третьего — наименьший четырехугольник, собственно кратон с личными покоями султана. В XVIII в. такая планировка кратона-крепости, по-видимому, имела оборонительное значение.
Мы вошли в главные северные ворота кратона, украшенные гербом султаната, и попали на территорию внешней северной части кратона. Она носит название «Пагеларан». Здесь и размещаются два факультета «Гаджа Мада», о которых говорил профессор Сарджито, — юридический и социальных наук. Помещения кратона, открытые галереи, временно приспособлены под учебные аудитории. В центре «Пагеларана», напротив внешних ворот, находится большая открытая веран-да-пендопо, замечательный образец яванской архитектуры и резьбы по дереву. Постройка поражает легкостью, изяществом и совершенством пропорций. Тонкие опорные столбы из дерева, потолочные балки и перекрытия украшены резьбой с красивым изящным орнаментом. Все деревянные детали постройки окрашены в красный цвет или покрыты бронзовым порошком. Это сочетание делает постройку красочной, нарядной.
Веранда-пендопо использовалась раньше как тронный зал в торжественных случаях, когда султан через раскрытые ворота показывался подданным. Дважды в год, во время важнейших мусульманских праздников, здесь проводилась так называемая церемония гребек. Во время гребека сюда выносили все регалии султана, в том числе священное оружие кратона, крисы и копья. Для султана было приготовлено тронное место — небольшое мраморное возвышение. Другое возвышение поменьше предназначалось для первого министра. Вокруг возвышений располагались принцы, придворные, начальники округов — бупати. Эта церемония, заключающаяся в созерцании регалий султана и священного оружия, должна была внушить подданным мысль о незыблемости и неприкосновенности власти священной особы султана. Впрочем, это был только пышный спектакль, инсценировка на феодальный лад. Голландские колонизаторы строго контролировали призрачную власть султана и в любой момент могли отстранить его-от престола и заменить кем-нибудь из его многочисленных интригующих родичей. В последние десятилетия голландского колониального режима деспотическая власть султана фактически была ограничена стенами кратона.