Хозяйка гостеприимно пригласила нас в дом.
— Я очень рада, что вы решили посетить нашу усадьбу. Здесь все сохранилось так, как было при жизни покойного мужа, — сказала она, знакомя нас с домом, напоминающим небольшой художественный музей.
Отделка дома была выполнена или самим художником, или местными мастерами по его эскизам. В ней применялось оригинальное сочетание белого коралла и дерева, покрытых красивым национальным орнаментом. С орнаментом органически сливались полотна художника, вделанные в стены.
Ле Мэйер де Мерпр, бельгиец по национальности, приехал в Индонезию уже пожилым и известным художником, побывавшим во многих странах мира. Кроме картин на местные балийские сюжеты, я увидел серию небольших полотен с видами Индии и Северной Африки. На открытой с двух сторон веранде были наиболее примечательные произведения художника, в том числе семь больших полотен, написанных уже на Бали. Полотна, на которых технически безупречно воспроизведен уголок балийской природы, привлекают сочностью, яркостью красок, в них много света. Однако при внимательном изучении полотен я, как зритель, начинал испытывать какое-то неудовлетворение и не мог найти его причину. Неудовлетворенность усилилась, когда я мысленно оторвал полотна от декоративного обрамления, от настенной резьбы и орнаментовки и представил их себе на фоне голых стен картинной галереи. И тогда в моем воображении картины предстали разрозненными кусками яркой, в целом декоративной композиции, потерявшими, однако, способность воздействовать на зрителя. Казалось, творческий взор художника не проникал дальше маленького садика. Все произведения были однотонны и однообразны. Однотипны были и балийские девушки, изображенные на полотнах. Даже картина с большой группой девушек у пруда оставляла такое же впечатление. Все они писались, казалось, с одной и той же натуры. В этом нетрудно было убедиться, внимательно посмотрев на хозяйку дома, которая послужила прототипом всех женских образов, созданных художником.
Бельгийский художник Ле Мэйер де Мерпр, проживший в Индонезии двадцать шесть последних лет своей долгой жизни, был своеобразным человеком. Безусловно обладавший недюжинным талантом и отличной техникой рисунка, он уединенно жил в Сануре, не интересовался бурными событиями индонезийской жизни и не создал ни одного произведения, если не социально значимого, то хотя бы передающего многообразие индонезийской природы, быта и культуры острова Бали. Его картины оставались мертвыми декорациями, технически грамотными и эффектными, но далекими от жизни. Невольно вспомнились полотна старого русского художника Семирадского, уходившего от бурной современности к идиллическим картинам далекого прошлого. Яркие полотна его также оставляли у меня чувство неудовлетворенности поверхностным театрально-декоративным содержанием.
Хозяйка угостила нас кофе, потом пригласила в сад. Здесь после смерти художника был поставлен небольшой белый памятник из мрамора и белого коралла — скромный бюст на постаменте. Я задумался над необычной судьбой этого скитальца. Переживал ли художник творческий разлад, сознательно ли замыкался в своем маленьком мирке в усадьбе у песчаного пляжа или решил на старости лет посвятить свое творческое вдохновение только молоденькой балийской танцовщице?..
Когда мы возвращались из Санура в Денпасар, мои спутники рассказали мне, что индонезийские власти обеспечили вдову художника пенсией с условием, что туристы смогут посещать усадьбу, а после смерти владелицы усадьба перейдет в собственность правительства и будет государственным музеем.
— Бельгиец не оставил ни одного ученика, — сказал Видха. — У нас на Бали принято другое. Каждый художник или скульптор охотно передает свое мастерство молодежи. Поедемте в ближайшую деревню, если хотите убедиться в этом.
В соседней деревне мы встретили скульптора, рослого балинезца в красочном клетчатом саронге. Скульптор сидел на корточках у обочины дороги, обрабатывая большую глыбу серого камня. В глыбе еще только угадывались очертания будущей скульптуры. Трое парнишек-учеников возились рядом. Самый старший лет двенадцати самостоятельно работал над фигуркой Будды.
Другой, лет восьми-девяти, наносил орнамент на уже законченную скульптуру, а младший, лет шести, не обладавший еще уменьем старших, усердно точил резцы, Мальчики были детьми мастера, который обучал их своему искусству. Мы подошли и поздоровались. Мастер, а за ним и его старший сын чинно протянули нам руки. Двое младших еще не считались равноправными мастерами и без разрешения отца не вмешивались в беседу.
— Этот камень будет статуей Сарасвати, богини мудрости и знаний, — сказал мастер. — Статуя украсит нашу деревенскую школу. Вот этот Будда заказ одного богатого торговца, первая самостоятельная работа старшего сына.
— Будду высекать легче, чем Сарасвати, чем Шиву или Вишну, — авторитетно сказал тот. — Когда я сумею без помощи отца сделать все эти скульптуры, тогда смогу считать себя настоящим мастером, как отец.
— В деревне наша семья не единственные скульпторы, — продолжал отец. — Посмотрите вокруг и вы увидите много свидетельств того, что мы любим наше искусство.
Деревня имела типичный балийский облик, но была, вероятно, зажиточнее других. Кварталы обнесены высокими кирпичными стенами с монументальными воротами и арками. Перед одними из ворот возвышаются два огромных каменных чудища, оскаливших пасти. Мастер пояснил, что эти чудовища, отгоняющие от клана злых духов, были созданы много лет назад его дедом. В проеме ворот виднеются изящные каменные башенки с украшениями и орнаментами, домашние жертвенники-сангга. Над другими воротами мы увидели барельеф в виде фантастической маски-топенга. Над оградой возвышался двухэтажный дом с террасой. На ней для украшения стояла шеренга скульптур. Хозяин не очень заботился об их религиозном содержании и рядом с Буддой поставил лягушку, а рядом с Шивой — обезьяну. Я вспомнил, что в индо-балийской религии скульптурные-изображения божеств не играют роли икон, а служат обычными украшениями наряду с фигурками животных и т. п. Сочетание красного кирпича стенной кладки и белого или сероватого камня, употребляемого для скульптурных украшений, орнамента, карнизов, является характерной особенностью балийской архитектуры.
Мастер пояснил нам, что для создания скульптурных изображений употребляется речной камень — бату-парас, добываемый со дна рек и ручьев. Камень этот значительно уступает по твердости граниту или мрамору, Он легко поддается воздействию даже маленького-резца.
Проезжаем еще несколько деревень с таким же-специфическим обликом: глухие кирпичные или глинобитные стены, жертвенники, украшенные барельефами, узкие ворота, каменные изваяния чудовищ. В каждой: деревне обязательно есть свой Балай Пертемуан Деса, своего род деревенский клуб. Это, как правило, обширный навес, иногда также украшенный резьбой или скульптурами, под которым может собраться все взрослое население деревни. Здесь проводятся деревенские митинги, народные празднества, выступления гамелана и танцоров. Но чаще всего здесь устраиваются петушиные бои, одно из самых популярных на Бали народных зрелищ. Возле навеса обычно подвешен деревянный колокол, огромный выдолбленный внутри чурбан. Ударами в чурбан сельские власти созывают население. Во время нашей поездки все сельские клубы были украшены портретами Сукарно и Хо Ши Мина и маленькими индонезийскими и вьетнамскими флажками. Незадолго до этого президент Демократической Республики Вьетнам посетил Индонезию. Население горячо встречало главу дружественного государства.
Одна из посещенных нами деревень, Убуд, считалась центром балийской народной живописи. По словам моих спутников, среди жителей деревни много видных художников. Там же находится картинная галерея.
Неширокая серая лента асфальта тянется по открытой равнине. Башенки жертвенников встречаются и в зеленеющем рисовом поле. Здесь приносят жертвы полевым духам — покровителям посевов. У обочины дороги мы видим одинокий домик, украшенный скульптурами как дорогая безделушка. На домике вывеска «Художественная галерея». Это одновременно музей балийского прикладного искусства и лавка, где проезжие туристы могут купить статуэтку, настенное украшение, безделушку из серебра. Как обычно, тут же находится и небольшая мастерская, где десяток-другой мастеров изготовляют серебряные изделия и деревянные статуэтки.