Он уже собрался отдать распоряжение немедленно вызвать к нему командира девятой дивизии, чтобы спросить, как он мог допустить такое, но, вспомнив, где на-
ходится, встряхнул головой, пододвинул чистый лист бумаги, размашисто написал несколько фраз.
— Немедленно передайте в Сайгон, — сказал он явившемуся на вызов шифровальщику и быстро вышел.
Зайдя в кабинет командующего флотом адмирала Шарпа, он сдержанно поприветствовал своего бывшего начальника и сказал, что вынужден отменить выступление перед офицерами, потому что немедленно вылетает в Сайгон.
— Какие-нибудь неприятности, Уильям? — спросил сочувственно адмирал Шарп, делая вид, что ничего не знает о телеграмме.
Уэстморленд разгадал этот нехитрый ход адмирала и в другое время среагировал бы на него соответствующим образом, но сейчас ответил достаточно корректно:
— Война всегда готовит какие-нибудь неприятности. Я прошу вас принести мои извинения офицерам флота и передать, что при первой возможности я с большим удовольствием встречусь с ними. А сейчас я вынужден покинуть вас, адмирал. До свиданья!
Генерал вышел из штаба хмурым. И все, что еще совсем недавно радовало его яркими красками и безмятежным спокойствием — голубая вода бухты, синее небо, листья вечнозеленых деревьев, нежные цветы джа-каранд и бугенвиллей, — все показалось потерявшим свои краски или вызывающим раздражение.
На аэродроме Таншоннят в Сайгоне его встретил только заместитель начальника штаба экспедиционного корпуса генерал Сайрус Филиппе. И это вызвало раздражение Уэстморленда, поскольку он думал прямо у трапа устроить встречающим разнос. Но в штабе сидят хорошие психологи. Генерал Филиппе совсем молоденьким лейтенантом пришел служить в воздушно-десантный батальон Уэстморленда в самом конце войны в Европе, потом под его начальством был командиром батальона, а потом и полка во время войны в Корее. Это их давно сблизило. А самое главное, пожалуй, в том, что отец Сайруса был близким сподвижником отца командующего в сфере бизнеса. Штабисты хорошо понимали, что командующий сразу обрушит свой гнев на любого, кого увидит на аэродроме, кроме генерала Филиппса, и послали именно его для встречи начальства.
Уэстморленд ответил на приветствие Сайруса и, похлопав по плечу, с улыбкой спросил:
— Я рад тебя видеть, Сайрус. Надеюсь, у тебя все в порядке?
— Да, сэр, — Филиппе, несмотря на давние годы дружбы, сохранял в отношениях с Уэстморлендом почтительность младшего брата к старшему, — все в порядке.
— Ну, а как же ты, мой старый друг, допустил, что Вьетконг снова пощипал наши перья? — спросил генерал, садясь в огромный бронированный автомобиль.
За десять минут езды от аэродрома до штаба генерал Филиппе успел в общих чертах познакомить, как развивались события.
— На третий день нового года, сэр, батальон двадцать пятой дивизии генерала Таня, занимавший оборону перед фронтом артиллерийской бригады сайгонской армии, взбунтовался. Солдаты двух рот, убив нескольких офицеров, которые пытались навести порядок, в полном составе и с оружием перешли на сторону Вьетконга. Они, как мы полагаем, сообщили противнику дислокацию артиллерийских позиций, и тот на рассвете начал атаку. Сами артиллеристы не смогли отбить ее, и командир нашей девятой дивизии бросил часть сил третьей бригады на выручку союзников. Но пока парни готовились — дело-то было ночью, вертолеты не могли приземлиться в темноте, — время было упущено.
— А что же подполковник Кеннеди не послал своих солдат броском вперед?
— Он послал, сэр, но семь или восемь километров пешком для наших ребят оказались трудными. Они прибыли на артиллерийские позиции слишком поздно. Противника там уже не было, а двадцать орудий валялись подорванными. Но самое-то главное началось, когда часть бригады покинула свои укрепления. Вьетконг будто ждал этого, сразу начав нападение на базу бригады. И хотя оно в конце концов было отбито, потери оказались серьезными. Они стали еще большими, когда возвращающиеся отряды неожиданно попали в засаду, под сильный пулеметный и автоматный огонь. Внезапность породила панику, пока с ней справились, пока вызвали на помощь вертолеты, противник успел вывести из строя много наших солдат.
— Всего две недели назад я был в бригаде Кенне: ди — и она произвела на меня хорошее впечатление своей готовностью встретить любую атаку врага.
— Стечение неблагоприятных обстоятельств, сэр. Кстати, подполковник Кеннеди погиб в ночном бою.
— Черт возьми! — с сердцем произнес Уэстмор-ленд. — Такой опытный офицер, ведь за его плечами опыт корейской войны.
— Да, сэр, он еще там показал себя храбрым и грамотным офицером.
Уже подъезжая к штабу, Уэстморленд высказал мысль, которая сверлила его, как только он услышал первые фразы Филиппса:
— А ведь я был прав, когда говорил, что этот гордец, а может быть, и хуже, генерал Тань производит впечатление ненадежного человека.
— Но, сэр, в его положении мог оказаться любой, — Филиппе попытался объективно подойти к оценке действий генерала, но Уэстморленд прервал его:
— Не защищай, Сайрус, я не изменю своего мнения. В этот день, проведя совещание с небольшой группой генералов и офицеров, Уэстморленд пригласил к себе начальника генерального штаба сайгонской армии Као Ван Виена. Не выбирая выражений, он высказал ему неудовольствие обстановкой в частях, ненадежностью не только солдат, но и офицеров, если они довольно часто переходят на сторону противника.
— До тех пор, — сказал он, — пока на самых ответственных участках будут находиться такие люди, как командир двадцать пятой дивизии, мы с вами, генерал, будем постоянно иметь неприятности.
— Приказ о смещении генерала Таня, сэр, будет подписан сегодня, — сказал Као Ван Виен, уже знавший от генерала Хоана о том, как нелояльно разговаривал с Уэстморлендом командир 25-й дивизии.
— Нам надо, господин генерал, — сказал несколько удовлетворенный сообщением Уэстморленд, — немедленно приступить к разработке плана стратегических ударов по противнику. Этот год должен стать решающим в нашей борьбе с Вьетконгом.
— Наше командование, сэр, готово хоть сегодня к этому, — ответил начальник генштаба.
— Сегодня, может быть, слишком рано, но через пару дней можно начинать работу, чтобы к концу месяца у нас с вами было полное представление о том, где, когда, какие боевые действия мы будем проводить.
И штабы заработали. Они учитывали все: какие и где расположить части, какие районы подвергнуть бомбовой, а какие химической обработке, сколько потребуется боеприпасов, использовать ли только авиацию, дислоцированную в Южном Вьетнаме, или привлечь с баз, находящихся за его пределами. Обстоятельно были проанализированы результаты карательных ударов по Северному Вьетнаму и базам Вьетконга южнее 17-й параллели. 28 января Уэстморленд со своим генералитетом и министром обороны сайгонского правительства Нгуен Ван Ви, начальником генерального штаба Као Ван Вие-ном обсуждали, не вдаваясь пока в детали, общую схему военно-стратегического плана на сухой сезон первой половины года.
По чисто случайному совпадению в этот же день состоялось заседание Военного совета сил национального освобождения, на которое из Ханоя прибыл заместитель начальника генерального штаба Вьетнамской народной армии.
Главком сил национального освобождения был подтянут, строг, сдержан, хотя и ему, уже много лет сражающемуся на Юге, сейчас было трудно сдержать волнение.
— Товарищи, — начал он, — мы долго готовились и еще дольше мечтали о том, когда наберемся сил, чтобы начать такое наступление на врага, которое покажет всему миру нашу мощь и нашу решимость добиться полного освобождения нашей родины. Этот момент настал.
По лицам присутствующих было видно, что волнение главкома захватывает каждого человека, наполняет и гордостью, и радостью, и естественной тревогой, потому что большая операция, как бы ни была она хорошо разработана, всегда таит в себе элемент неизвестности. Главком как бы разгадал настроение своих боевых товарищей:
— У нас нет оснований проявлять тревогу за судьбу предпринимаемого наступления, хотя от каждого бойца и командира оно потребует напряжения всех сил. В эти дни идут серьезные бои в районе Локниня в провинции Биньлонг. Руководящий боями товарищ Ле Хань, которому по предложению президента Хо Ши Мина присвоено звание генерал-майора, докладывает, что американцы перебросили на его участок свою двадцать пятую дивизию. Вы знаете, эта дивизия носит название «Тропическая молния». Перед ней была поставлена задача оборонять подступы к Сайгону, и, если Уэстморленд решил перебросить ее в район Локниня, значит, он думает, что там и развертываются главные события. Вместе с двадцать пятой дивизией туда была переброшена и сто девяносто шестая бригада под командованием генерала Эдварда де Соссюра, которая проводила до этого вместе с марионеточной армией карательные акции по усмирению сельских районов. Могу вам сообщить, что этой бригады уже не существует. Два из трех ее батальонов уничтожены полностью, а третий батальон, охранявший командный пункт бригады, понес большие потери. Генерал де Соссюр плохо управлял боевыми действиями, и он снят с должности, а бригада выведена с фронта на переформирование. Ее заменяют сейчас другими подразделениями. Это также означает, что Уэстморленд, ослабив оборону Сайгона, не ожидает нашего удара с этой стороны. Тем более что наши войска приступили к плотной осаде одной из крупнейших американских баз Фусань, завязали бои в районах Плейку и Дакто, начали наступательные операции в районе Дананга. Это заставляет Уэстморленда нервничать, тасовать свои и марионеточные войска, как колоду карт, затыкать образовавшиеся дыры на одном участке, ослабляя при этом другие. Можно сказать, что противник уже утратил способность охватить всю картину происходящего, потерял перспективу. Это создает благоприятные условия для нашей инициативы.