— Вот посмотрите, — развернув карту, сказал уже командир полка, проведя карандашом по карте с востока на запад, — это и есть та самая магистраль, о которой говорил товарищ полковник. Здесь нам предстоит нанести удар по колонне автомашин с важными грузами для базы.
Командиры внимательно рассматривали карту, обмениваясь замечаниями.
— Ясно, товарищ майор, местность подходящая, — сказал наконец командир саперного отряда.
— Да, согласился майор, — местность выбрана удачно, хотя подходы к ней очень трудные. Дело осложняется тем, что, спустившись вниз, к магистрали, у взрывников практически не будет возможности уйти, если их обнаружит противник. Они могут принять бой в крайне невыгодных условиях. Временно взрывники могут найти спасение, укрывшись в расселинах. Но, повторяю, лишь временно. А потом с базы прилетят вертолеты. Бомбами или напалмом они сожгут все вокруг. И еще одно надо напомнить: что любая наша ошибка может стать причиной срыва задания. Поэтому нужна тщательная подготовка и осторожность. Отряд капитана Нгуен Нама уже этой ночью начнет тренировки по спуску к магистрали. Понятно?
— Понятно, товарищ майор, — отозвалось несколько человек.
— А раз понятно, то надо приступать к делу, не теряя времени. Очень важно выбрать хорошие позиции для артиллеристов и минометчиков. Наши скромные огневые силы необходимо разместить так, чтобы они могли принести наибольший урон, когда на дороге создастся пробка. Да, товарищ капитан, — сказал майор, обращаясь к Нгуен Наму, — выделите из своей группы самого опытного парня, которого мы пошлем навстречу минометчикам и артиллеристам. Может быть, Лыонгу поручить? Парень он выносливый, а налегке дорога будет для него не очень трудной. Он и подбодрит их, и проводником будет хорошим.
— Лыонг подойдет, — согласился капитан. — Сейчас покормим его получше, соберем запасов на дорогу и отправим.
Лейтенант Лыонг проделал путь навстречу огневым взводам даже быстрее, чем предполагал. Он встретился с ними, когда они уже разместились на дневку, и не успел рассмотреть их хорошо замаскированное снаря-
жение. Но перед вечером, увидев, какие грузы они вытаскивают из укрытий, был поражен. «Как же они пойдут с такой ношей?»— удивился он про себя, вспомнил дорогу, по которой сам прошел уже дважды. То, что она показалась трудной первый раз, — естественно: у него за плечами было килограммов тридцать — цинковые коробки с патронами, гранаты, вареный рис. Но и во второй раз, когда он шел один, ему тоже было нелегко. Но как с таким грузом идти ночью, и не просто с грузом, а грузом неудобным, — он не представлял. С сочувствием следил он, как солдаты-носильщики подвешивали к коромыслам ящики со снарядами и минами. По два бойца понесут на бамбуковых шестах опорные плиты 82-миллиметровых минометов, орудийные и минометные стволы, котлы для приготовления пищи.
— Неужели донесете? — спросил он.
— А мы в отличие от вас, штабников, — язвительно ответил кто-то из солдат, — никогда налегке не ходим. Мы все несем с собой: и чем есть, и чем бить.
Услышав, как его обозвали «штабником», Лыонг хотел обидеться, потому что знал, что такое тяжелые марши с нелегкой ношей за плечами. Однако обиду не высказал, понимал: «обидевший» не знал, сколько километров отшагал «штабник» за последние несколько суток. Он поймал себя на мысли, что очень тепло думает об «обидчике», ему же с напарником тащить эти тяжеленные снарядные ящики.
— Ты не ворчи, — добродушно произнес Лыонг, протягивая артиллеристу тоненькую сигарету. — Штабным, как ты говоришь, тоже достается и горячего и холодного. А уж про меня-то и говорить нечего. Ты давно в армии?
— Второй год, — разгибаясь, ответил артиллерист и взял сигарету из рук Лыонга.
— Вот-вот. Второй год — и уже критикуешь. А я за свою солдатскую жизнь перетаскал больше, чем вся твоя деревня весит. И молчу. Ты откуда сам-то?
— Из Хонгая. Слыхал?
— Еще бы! Шахтер, что ли? Вон ручищи-то какие. Лопата саперная, а не ладонь.
— Уголь в шахте рубить со слабыми руками не бе-рут, — ухмыльнулся артиллерист. — У тебя-то они вон понежнее.
— Может, померяемся силой, а? — предложил Лыонг. — Я, конечно, в шахте не работал, зато ты «тропу
Хо Ши Мина» не прокладывал, а я ее до последнего поворота знаю. Это тебе не прогулка с ящиками на коромысле.
К их разговору стали прислушиваться. Подошел и комиссар батальона с тяжелой суковатой палкой в руках, легонько прихрамывая. Форма на нем была сильно помята, испачкана, а разорванные брюки небрежно сшиты. Заметив внимательный взгляд Лыонга, комиссар смутился.
— Вчера ночью, — будто оправдываясь, сказал он, — сорвался под откос передок орудия. Пришлось вытаскивать. А он еще раз сорвался, чуть не придавил насмерть, еле увильнул от удара.
— Это мне хорошо знакомо, — сказал Лыонг. — Когда мы прокладывали «тропу Хо Ши Мина», такие случаи у нас бывали довольно часто. И гибли люди. Такая дорога не может быть без риска, — трудно понять, имел ли он в виду «тропу Хо Ши Мина» или эту вот дорогу, по которой надо идти.
— Вот что, дружище, расскажи-ка про это. У нас дотемна еще есть время. Сейчас соберем всех, кого можно, и расскажи. Хотя у нас тут ребята хорошие, но в войне пока участвовали единицы. Про «тропу Хо Ши Мина» мы, конечно, слышали, но никто на ней не бывал. Ну, как?
— Какой я рассказчик, товарищ комиссар?
— А ты как солдат солдатам расскажи.
Лыонг совсем не думал о таком повороте дела, когда спорил с артиллеристом. Вышло же вот как!
«Придется рассказать о своем батальоне. Не зря мы боевой орден получили за строительство «тропы Хо Ши Мина», — подумал он, увидев, как стягиваются со всех сторон бойцы.
— Под Дьенбьенфу, — начал Лыонг, — мне, к сожалению, воевать не пришлось. Мне тогда было пятнадцать лет. На фронт не взяли, но винтовку выдали. Как ополченцу. Мы с ребятами охраняли свою деревню, боялись, легионеры ворвутся. А после школы пошел в армию. Кончил военное училище. А из училища — семнадцатая параллель. Стали доходить до нас слухи, что на Юге марионетки свирепствуют, душат революционные базы, людей — бойцов и мирных жителей— уничтожают безжалостно. По всему Югу стали вспыхивать восстания. Но трудно приходилось восставшим. Они вынуждены были отступать в джунгли и болота. Им надо было помогать всем — оружием, питанием, лекарствами. По дорогам не пройти — над ними самолеты висят день и ночь. И тогда дядя Хо посовещался с военными— и они нашли выход: построить дорогу по горам Чыонгшон. Со всей армии на стройку собрали инженеров, а рядовыми строителями стали только добровольцы. Знали, как трудно придется, не каждый выдержит. Меня взяли. Назначили командиром взвода. Но только не было у нас разницы между бойцами и командирами, все работали одинаково. Сначала дорогу называли «шоссе Чыонгшон», потом ей дали номер, но постепенно старые названия забывались, появилось новое — «тропа Хо Ши Мина».
Память вернула его к тем дням, когда в мае 1959 года строители, вооруженные мотыгами, лопатами, ломами, начали от берегов реки Ка в провинции Нге-тинь движение на юг. Предстояло пройти тысячу с лишним километров вдоль хребта Чыонгшон, покрытого джунглями, вести строительство, маскируя массу людей, а потом и готовые участки дороги. Лыонг вспоминал, как трудно врубались в скалы, отвоевывая узкую полоску у гор. И никаких машин — только руки. Рубили камень, убирали завалы, продирались сквозь джунгли, перетаскивали в корзинах, мешках, на вытянутых руках тонны камня и земли. Срывались с круч, гибли под каменными обвалами.
— Когда вошли в горы, — сказал он после некоторого молчания, — думали, что не одолеть их. Но тут на помощь пришли горцы — мужчины, женщины, парни и девушки. Они были проводниками в горах, подсказывали, где лежат охотничьи тропы, которые можно расширить. Все время было тяжело. Но почти невыносимо становилось в сезон дождей, когда, как говорят горцы, гниют и деревья и земля. Дожди были такие, что вытяни руки — и пальцев не увидишь. Один неверный шаг на скользких камнях — и нет человека. Но работа не прекращалась. Часто ночь заставала в самых неудобных местах, и тогда приходилось прижиматься спиной друг к другу и дремать вполглаза, чтобы не свалиться в пропасть с узкого уступа. И малярия… Сколько хороших парней вывели комары из строя.