Льен достала из тайника, устроенного в кедах, туго скатанные в трубочку листочки и подала полковнику. Наклонившись с раскатанными бумажками к маленькой керосиновой лампе, Ле Хань испытал огромную радость: перед ним был приказ командира 1-й американской пехотной дивизии, в котором восхвалялись победы дивизии в прежних войнах, говорилось, каким совершенным оружием она располагает сейчас, и выражалась уверенность, что солдаты и офицеры снова проявят героизм и добьются разгрома врага в наступательных боях, которые начнутся через несколько дней.
Второй листок был копией схемы наступления дивизии на позиции сил освобождения вдоль дороги № 13. Бросив взгляд на часы, Ле Хань заторопился.
— Я, видимо, до утра уже не вернусь, — сказал он девушке, — поэтому располагайтесь поудобнее и отдыхайте.
Командный состав собрался быстро. О впечатлении после доклада Лё Ханя можно судить по наступившей тишине.
— А если это дезинформация? — спросил наконец офицер штаба Фронта сил национального освобождения. — Тогда мы можем оказаться в тяжелом положении.
Ле Хань хотел ответить с ходу, но поймал себя на том, что слишком волнуется, потому что предположение о дезинформации бросило бы какую-то тень на Льен, а он не мог этого допустить.
— Товарищи, которые работают в Сайгоне, понимают цену такой информации, — медленно произнес он.
— Я говорю не о товарищах, которые работают в Сайгоне, в них никто не сомневается, — сказал офицер, — я задаю сейчас этот вопрос и самому себе: а если это искусно подброшенная дезинформация? Поэтому, я думаю, нам необходимо изучить полученные данные самым обстоятельным образом, подготовить свой контрплан и одновременно попробовать проверить их с другого конца. Это нам не повредит.
— Есть у нас для этого хоть какие-то возможности? — вопросительно глядя на начальника разведки, спросила Нгуен Тхи Динь. — Как я полагаю, времени для проверки у нас осталось очень мало, но тем быстрее надо все проделать.
— Мы займемся этим немедленно, товарищ замглавкома. Но могу сказать, что активные приготовления к боевым действиям первой американской дивизии в Лайк-хе идут уже более двух недель. Разведчики давно докладывают, что дивизия получила дополнительные бронетанковые и механизированные подразделения. Развед-
отряды дивизии на бронетранспортерах все время совершают рейды по дороге номер тринадцать, и это как раз подтверждает информацию, полученную от подпольщиков. Еще одно подтверждение, как вы знаете, — активность воздушной разведки.
— Я еще раз хочу, чтобы меня все правильно поняли, — снова сказал офицер Фронта, — мы не ставим под сомнение никакие данные, у нас для этого нет оснований, но совершенно необходимо по возможности еще раз уточнить их. Сейчас, когда Уэстморленд, как нам кажется, решил показать себя Вашингтону с лучшей стороны, он будет действовать и осторожнее, и надежнее. Он человек опытный, условия войны во Вьетнаме знает хорошо. Он постарался вести боевые действия более активно, чем они шли до этого.
— Вы правы, — согласился Ле Хань, — у него за плечами опыт войны в Корее, и сюда, в Южный Вьетнам, прибыл не как глава советников, а в ранге главнокомандующего экспедиционными силами, которые все время увеличиваются.
— Мне кажется, — сказала замглавкома, — что у нас общее мнение: полученным от наших товарищей сведениям мы верим, но это не мешает получить дополнительную информацию. Это только больше прояснит картину, сделает ее объемнее. Надо следить за тем, что делается на базе в Лайкхе, но при этом нужна крайняя осторожность, чтобы не выдать себя противнику.
Прошло несколько дней. В штабе накапливалось все больше фактов о подготовке 1-й пехотной дивизии США действовать в соответствии с данными, которые удалось получить разведчикам. Выяснились и дополнительные факты. Американскую дивизию будут поддерживать сайгонские части. Но они останутся как бы в резерве.
В сроки, определенные приказом командира дивизии, ее части стали выдвигаться на исходные рубежи.
.. Под покровом ночи с военной базы Лайкхе вышло два американских пехотных батальона и две танковые роты. Две батареи тяжелой артиллерии заняли огневые позиции в зоне наступления заранее. Продвигаясь по дороге № 13, как было и предусмотрено, подразделения вышли в район Баубанг и разместились на каучуковых плантациях. Отсюда они рассчитывали с восходом солнца начать атаку на основные силы освобождения в этом районе. Одновременно с выступлением батальонов должны были выбросить десант морской пехоты под ко-
мандованием опытного майора Дон Болнера, чтобы зажать, как говорилось в диспозиции, Вьетконг в клещи и не дать уйти ни одному человеку.
Ночью обе дороги, по которым должны пойти в наступление сорок американских танков, чтобы своим огнем поддержать наступающих и усилить давление на противника, были заминированы саперами сил освобождения. Танки, заняв исходный рубеж для наступления, попали в ловушку. Группа бойцов, вооруженных гранатометами, укрылась в засаде.
Задолго до рассвета подразделения полковника Ле Ханя закончили окружение каучуковых плантаций, где спокойно, ничего не подозревая, отдыхали американские солдаты и офицеры. Оно было проведено с такой осторожностью, что противник ничего не заметил. Вблизи базы Лайкхе, откуда американские батальоны вышли на исходный рубеж, разместились две роты сил освобождения. Они должны были помешать резервным подразделениям прийти на помощь тем батальонам, которые окажутся в трудном положении в Баубанге.
Обе стороны — одна тревожно, другая беспечно спокойно — ожидали наступления рассвета. Американская пехота должна была пойти в наступление в семь часов утра. Силы освобождения начали его на пятьдесят минут раньше, еще до восхода солнца. Когда отряды Вьетконга пошли вперед и открыли сильный огонь, американские солдаты заметались, не зная, что делать, поскольку офицеры, тоже не понимая, что происходит, не подавали никаких команд.
За несколько минут до боя на каучуковых плантациях тяжелые вертолеты с морскими пехотинцами, не подозревающими, что все уже идет не так, как задумано, взяли курс в заданный район. Опускаясь на заранее намеченных участках, вертолеты, еще не освободившиеся от десантников, попали под огонь пулеметов. Командиры машин, призывая пехотинцев вести огонь по противнику, буквально выталкивали их на землю, боясь оставаться слишком долго в опасной зоне. Они улетали один за другим. Но четыре машины все-таки были подожжены и взорвались.
Командир морских пехотинцев майор Болнер, поняв, что произошло не предусмотренное планом, все-таки быстро разобрался в обстановке и потребовал от офицеров организовать оборону.
— Здесь слишком мало сухой земли, сэр, — возражали офицеры. — Где занимать оборону?
Но морские пехотинцы сообразили раньше, чем последовали команды, что надо делать. Через несколько минут они уже рассыпались на влажных полях, урожай с которых был недавно собран. Хотя и мокро было лежать, но морские пехотинцы к этому были готовы. На них были легкие непромокаемые куртки или пуленепробиваемые жилеты, высокие ботинки против змей. Окопавшись, насколько возможно было на таком неудобном месте, они сразу открыли огонь. Майор Болнер приказал продвигаться вперед. Он считал, что враг дрогнет, увидев пехотинцев, идущих в атаку. Но его поставило в тупик поведение противника: вместо того чтобы отступать, он сам пошел на сближение. Все смешалось на поле боя. Застигнутые врасплох, напоровшиеся на хорошо организованную засаду и привыкшие обычно действовать после того, как позиции противника обработаны артиллерией и бомбами, морские пехотинцы растерялись. Они ждали помощи с воздуха, а она, по плану, должна была прийти несколько позже. Вызванные по тревожному сигналу майором легкие бомбардировщики оказались бесполезными: летчики, увидев с бреющего полета, что творится на поле боя, це стали сбрасывать бомбы, чтобы не навредить своим же солдатам.
Драматично развивались события на артиллерийских позициях: пушки были захвачены еще до начала боя, так и не сделав ни одного выстрела. Зная, что в этой обстановке увезти орудия не удастёя, хотя они очень бы пригодились, бойцы сил национального освобождения подорвали их.