Генерал Райтсайд, выглядевший всегда элегантно, что подчеркивалось и способностью красиво носить форму, и хорошей прической седоватых, слегка вьющихся волос, вроде бы не положенных американскому генералу, для которого ежик или совсем гладко лежащие короткие волосы были нормой, фирменной стрижкой, — казался усталым, издерганным и нервным.
— Мне кажется, господин генерал, — сказал Смит, — вам не помешал бы отдых где-нибудь на море. Слетайте дней на десять в Гонолулу, в Бангкок, Сингапур или на Тайвань, — мало ли где может приятно отдохнуть американский генерал, на плечах которого лежит такая нелегкая ноша.
— Если вы не возражаете, Юджин, я бы с удовольствием провел недельку в своем собственном доме в Калифорнии. А? — генерал грустно улыбнулся. — Отдайте распоряжение с завтрашнего числа.
Он налил в стаканы виски, положил лед.
— С возвращением, Юджин, — и почти одним глотком выпил. Раньше за ним этого не замечалось. — Так ты говоришь, что мой старый друг Эдвард — сама энергия? — спросил после того, как добавил себе новую порцию виски.
— Да, генерал чрезвычайно активен, весь бурлит, выдвигает один план за другим.
— Он всегда был переполнен идеями, — согласился Райтсайд. — Значит, обещал навестить нас? Это хорошо. Я не напоминал ему о себе, думал: вертится на виду у самого большого начальства, до друзей ли ему? Оказывается, помнит. Хорошо, Юджин, когда в трудную полосу жизни вспоминают друзья. Старайся, мой друг,
иметь побольше друзей, хотя, откровенно скажу, в наше время это непростое дело. По себе знаю, что не всегда помнишь о друзьях и спешишь к ним на помощь.
— Я замечаю у вас минорное настроение, господин генерал. Оно не идет к вашему характеру.
— Что поделать, Юджин? Я, наверное, попал в полосу неудач. Под моим началом большая сила, а я, как затравленный волк, не успеваю отбиваться от наседающих со всех сторон собак. Бомбим предполагаемый или установленный разведкой район скопления противника, а потом получаем от агентов сведения: бомбили пустое место в горном лесу. Мы бросаемся на вертолетах преследовать бандитов, совершивших нападение на автоколонну, а их тоже нет. Были ведь, еще не догорели подорванные на дороге машины, а кто поджег — неизвестно. Будто улетучились вместе с дымом. Поставили на охрану складов южнокорейских десантников. Сплошные головорезы. Но ночью раздается взрыв, охранники убиты, а через пролом стены вытащены десятки единиц оружия. И не винтовки или гранаты, а минометы и тяжелые пулеметы, причем с запасом мин и патронов. Бросаемся на поиски, опрашиваем и казним местных жителей, естественно подозревая их в связях с Вьетконгом, — никакого результата. Захватываем пленных с оружием в руках, а они уверяют, — что — мирные жители, оружие нашли случайно, хотели сдать властям. Уличаем их, используя для этого самую последнюю новинку— портативный детектор лжи, они перестают говорить вообще. Расстреливаем, но так и не получаем никакой информации, — генерал снова одним глотком выпил виски. — А ты говоришь — отдохнуть, Юджин. Одно время мне казалось, а теперь появилось твердое убеждение, что я взялся играть не на том инструменте, на котором умею. Понимаешь, руководить строительством, решать вопросы снабжения — тут я всегда чувствовал себя в своей тарелке. Но когда приходится отвечать за военные операции, да еще в такой непонятной стране, как эта, я начинаю терять присутствие духа. Это не паника, Юджин, это просто нормальная реакция на ненормальную обстановку.
Юджин Смит вспомнил, что говорил о генерале Райтсайде помощник министра обороны Мактоун: денежный мешок, набитый к тому же какими-то там прописными, что ли, истинами. «Може быть, Юл говорил слишком зло, — думал Смит, — но в смысле военной некомпетентности генерала он, пожалуй, прав. Но не скажешь же об этом генералу, он и сам понимает это».
— Мы, господин генерал, — вслух произнес Юджин, — видимо, должны приучать себя к жизни в такой, а может быть, и в еще более сложной обстановке. Она, по моему мнению, будет развиваться по известному закону физики: действие вызывает соответствующее противодействие.
— Я не хочу заглядывать далеко вперед, Юджин, мне бы управиться с положением сейчас. Но боюсь, надолго меня не хватит.
Через несколько дней после этой встречи Юджин, возвращаясь откуда-то домой, чуть не столкнулся с майором Тхао.
— Здравствуйте, господин полковник, — небрежно козырнув, произнес майор. — А я как раз хотел вас найти. Не посчитайте меня назойливым, но я бы очень просил вас уделить мне минут десять для крайне делового разговора.
— Что ж, — сказал полковник, преодолевая необъяснимое неприятное чувство, — я свободен, можно сейчас же пройти в мое рабочее помещение.
— Мне бы не хотелось, господин полковник, беседовать в помещении, боюсь, что даже здесь у стен есть уши.
— Что вы имеете в виду, майор? — сердито спросил Смит. — Не подозреваете ли вы, что здесь ведется подслушивание разговоров? Здесь проверенный офицерский корпус, и командование полностью доверяет ему.
— Извините, господин полковник, речь идет не об американском командовании, а об агентах Вьетконга. Они здесь всюду, поверьте моему слову.
— Насколько я понимаю, вы прибыли на базу именно для того, чтобы обезареживать противника и его агентов. Не так ли?
— Не надо, господин полковник, делать из меня ответственного за все. Тут есть офицеры ЦРУ, с которыми мы в тесном контакте, действуем по согласованному плану.
— Прекрасно. Чем же я могу помочь вам?
— Дать объективную характеристику некоторым вьетнамским служащим базы, которых вы знаете. Не возникает ли у вас подозрения при общении с ними?
— Это что же, допрос, майор? Вы забываетесь. Я вас однажды, помнится, предупреждал. Если вы еще раз попробуете вести со мной разговор подобным образом, я постараюсь принять меры, которые вряд ли будут для вас приятны.
— Ну что ж, господин полковник, я сделал все, чтобы установить с вами деловые отношения, которые в наших общих интересах. Хочу сообщить вам доверительно, что в школе по воспитанию административных кадров в Вангтау разоблачен агент Вьетконга Нгуен ФаМ Ле. Его опознал один из наших оперативных работников. Кстати, он раньше был здесь, на базе.
Юджин Смит величайшим усилием воли сдержал себя, чтобы ничем не выдать свое состояние: значит, его первое подозрение было правильным.
— Электрик, который работал у нас «а станции? — спокойно спросил он.
— Да, вы его ведь знаете?
— Видел, как вижу и сейчас много вьетнамцев. Между прочим, доверие за доверие — я видел его в школе. Теперь я убежден, что видел именно его. У меня было сомнение, и я попросил майора Диня проверить фамилию. Он сказал, что слушателя с фамилией Нгуен Фам Ле в школе нет.
— Майор Динь оказался жертвой этого агента Вьетконга.
— Каким образом?
— Динь — дилетант в нашем деле. После разговора с вами и сообщения нашего человека он решил самостоятельно вести следствие. Его неумелая затея кончилась тем, что едва не погиб сам, а агенту удалось скрыться.
Полковник Смит понял: или за ним продолжается возмутительная слежка, или картина его. поведения в школе в Вангтау составилась после того, как майор Динь упустил агента Вьетконга, и им самим занялась контрразведка Сайгона, а может быть, и отделение ЦРУ. И хотя Смит внутренне чувствовал себя виноватым за то, что не доверил своему первому чувству, обычно никогда его не подводившему, он был возмущен, что Тхао ведет себя так, будто он хозяин положения, а полковник у него на крючке.
— Вот и здесь наблюдается печальная картина, — резко заговорил полковник, — почти каждый ден. ь против базы совершаются диверсионные акты, а ваша служба, майор, хватая людей, которые не имеют к диверсиям отношения, упускает или не находит настоящих вьетконговцев. Генерал крайне недоволен такой работой.
— Мы хватаем, как вы говорите, того, кого надо. Постепенно мы сужаем круг, и думаю, очень скоро наведем порядок, ну хотя бы на базе. Кстати, господин полковник, хочу вас предупредить, чтобы не было потом неожиданностью, в круг наших интересов уже вошли люди, которые пользуются вашим доверием, и я бы советовал вам быть крайне осторожным. Вьетконг беспощаден, а вы часто совершаете продолжительные прогулки в одиночку. И еще одно, господин полковник, чисто служебная просьба: не особенно доверяйте племяннику настоятеля Дьема, да и ему самому.